– Я просто так спросил.
– Поднимайся сюда. Ты пугаешь птиц.
Я безуспешно пытался разглядеть сидящего на площадке. Верхняя площадка была из грубого дерева, а не из рифленого металла, как нижняя.
– Не подержишь мою сигарету?
Я поднялся по ступеням, поднял сигарету, и чья-то рука забрала ее у меня. Я схватился за перекладины и, подтягиваясь, забрался на площадку. В голове промелькнула мысль: если б упал – не выжил бы.
Площадка была достаточно широкой для того, чтобы можно было, прислонившись спиною к стене и вытянув ноги, упираясь ими в ограждение, сидеть там, невидимым для тех, кто внизу. Ограждение было невысоким, до бедра. Здесь, наверху, ветер был сильнее, и я видел простирающийся Салем: тяжелые дома с маленькими окошками, низкие частные домики теплых цветов с покатыми крышами, повсюду пятна зелени и темно-серый тяжелый бетон. Отсюда ландшафт выглядел еще более отчетливо, чем с земли.
Я посмотрел на руку, которая держала сигарету. Она явно не принадлежала курящему человеку: он держал ее неуверенно, тремя пальцами за самый край фильтра.
– Это ты стреляешь, – сказал я.
– С чего ты это взял?
Я узнал его. Он тоже ходил в гимназию в Рённинге[3], но в другой класс. У него были короткие светлые волосы и худое угловатое лицо. Одет он был в широкие джинсы, красные кеды марки «Конверс» и серую кофту с натянутым на голову капюшоном. Ясные глаза насыщенно-зеленого цвета. В руках он держал тяжелое темное пневматическое ружье, а рядом лежала открытая коробка с патронами. Он откинул голову и закрыл глаза.
– Что ты делаешь?
– Тсс. Нужно слушать.
– Что слушать?
– Птиц.
– Я ничего не слышу.
– Ты не слушаешь.
Я сделал пару затяжек, прислушиваясь, но до меня доносился лишь шелест листвы и сигнализация машины неподалеку.
– Меня зовут Йон, – сказал он наконец.
– Лео, – сказал я.
– Сиди и не двигайся.
Он открыл глаза, поднял ружье и прильнул к оптическому прицелу, а я по направлению ствола пытался определить, куда он целится. В деревьях вокруг нас, казалось, не было движения. Йон набрал в грудь воздуха и задержал дыхание, а я инстинктивно вжался спиною в стену. За выстрелом послышалось новое шуршание в деревьях. На землю упала невидимая птица.
– Зачем ты в них стреляешь?
Он отложил в сторону ружье.
– Не знаю. Потому что умею… Потому что у меня это хорошо получается. – Он посмотрел на мою правую руку. – Болит?
После того, как я забирался сюда, рука разболелась не на шутку, и я начал массировать ее. Я вспомнил Влада и Фреда, двух парней постарше из Салема. Кулаки у них были крепкие. Они всегда били в одно и то же место, точно рядом с нервом, из-за чего рука сначала немела, а потом начинала болеть, когда спадало онемение. Мы давно не встречались, но каждый раз, когда я напрягал руку, она начинала ныть, и тогда я невольно вспоминал