и болота узрел князь Великий Данила Ивановичь зверя превелика и пречудна, троеглава и красна зело… и вопросиша Василия гречанина, что есть видение сие пречудного зверя? И сказа ему Василий гречин: Великий княже!
на сем месте созиждется град превелик и распространится царствие треугольное и в нем умножатся различных орд люди… Это прообразует зверя сего треглавого, различные на нем цвета, то есть от всех стран учнут в нем люди жити… Князь же Данила Ивановичь в том острову наехал посреде болота
островец мал, а на нем поставлена хижина мала, а живет в ней пустынник, а имя ему Букал и потому хижина словет Букалова, а ныне на том месте царский двор
[22]. И после того князь Данило Ивановичь с тем же гречином Василии спустя 4 дни наехал горы (крутицы), а в горах тех стоит хижина мала, и в той хижине (хизине) живет человек римлянин имя ему Подон… Возлюби, Князь Великий место сие, восхоте дом себе устроити… Той же Подон исполнен Духа Святаго и рече говорит: Княже! не подобает тебе здесь вселиться, то место Дом Божий: здесь созиждут Храм Божий и пребудут архиереи Бога Вышняго служители. Князь же Данило Иванович в шестое лето на хизине Букалове заложи град и нарече имя ему Москва, а в седьмое лето на горах Подонских на хижине Подонове заложи церковь Всемилостиваго Спаса и устрои ю светолепну. Ив 9 лето родися у него два сына князь Алексей и князь Петр. Он же князь великий Данило Ивановичь вельми любя сына Алексея Даниловича, во имя его созда град к Северу и нарече имя ему Олексин и тамя обрете в острове мужа именем
Сара земли Иверския свята и благоговейна зело и на его хижине заложи град Олексин (сравн. Кар. II, пр. 301). И по девятом лете приде из Грек Епископ Варлам к князю Данилу Ивановичу и многия чудотворны мощи с собою принесе; и князь Данило Ивановичь принял его с великою честию и любовию и повеле ему освятити храм на горах Подонских и да ему область Крутицкую и нарекома его владыкою Сарским и Подонским: тако нарекошася Крутицы».
Очень явственно, что это сказание сочинено на Крутицах каким-либо досужим мирянином или церковником, однако же не совсем знакомым с тогдашнею ученостью, которая могла бы пространнее рассказать о зачале Москвы с непременным упоминанием о Мосохе. К тому же сочинитель указывает, что он был родом или житием от города Алексина.
Неученые Москвичи не умели складывать сказки по вольному замыслу, как составлена эта Крутицкая сказка, и держались в своих литературных опытах старого обычая летописцев, приставляя непременно к своему рассказу и лета событий. Единственным образцом для их писательства была именно не чужая, а своя родная летопись. Других образцов они не знали и, подражая летописцам, вносили в свои повести ходившие в народе предания и несомненные остатки уже забытых песенных былин.
Таким характером отличается самая обстоятельная по составу повесть «О зачале Московского Княжения, како – зачало бысть, а ныне великий пресловущий и преименитый царствующий град сияет».
Еще Карамзин заметил, что эта повесть писана размером старинных русских сказок и изобретена
