Когда мы вышли из зала, я проверила телефон. Мне сразу показалась странным, что пришло сообщение от дальней родственницы. Это не было поздравление с каким-то праздником или вопрос о том, когда мы с семьёй приедем в гости. Там были слова соболезнования. Что бы то не значило, я решила сразу позвонить маме.
Пошли гудки, в горле стоял ком, и тут она взяла трубку:
– Ало, – послышался обычный тон мамы, что давал надежду на лучшее.
– Да, привет, мам. Что-то случилось? – мой голос всё ещё был пропитан дрожью.
– Нет. Всё нормально. Вы ещё в кино?
Мама говорила так, будто и правда всё было хорошо, поэтому дальше диалог был самым житейским.
Телефонный разговор закончился, но почему-то ком в моём горле никуда не пропал – что-то всё же терзало душу. Незаметно подруга подкралась со спины:
– Мы больше не доверяем выбор фильма моему брату, – прошептала мне на ухо Диана.
– Я с тобой полностью согласна, – ответила я и ухмыльнулась, насколько позволило мне состояние опустошения.
В голове были страшные момента из фильма: трупы, военные действия. И, если честно, это не самое ужасное, что происходило тогда внутри. Сообщение о соболезновании не давало мне покоя, но накручивать себя зря тоже не стоило.
– Мама за нами приедет, потом ей нужно будет заехать по делам, а после этого мы отправимся домой. Дора, всё хорошо? – Диана тоже поняла, что произошло неладное. Здесь моя теория ломается, ведь будь она существом свыше, всё узнала бы быстрее меня и как-нибудь аккуратно сообщила эту новость, но она действительно не знала. Или же она просто обладала способностью считывать эмоции и чувства, но не мысли людей.
– Вроде бы всё хорошо. – сказала я, – Когда, говоришь, приедет мама?
– Кажется, это её машина, – негромким голосом произнес старший брат Ди, – да, пойдём уже, а то холодно.
– Между прочим, это он предложил сегодня ехать, а сейчас ворчит, – и мы посмеялись вместе с подругой, а её брат лишь искоса посмотрел на нас.
Мы доехали до того самого места, куда нужно было заглянуть по работе маме Ди. Всё было как в тумане: все, кроме меня вошли внутрь здания, а я, по какой причине сама не знаю, осталась на улице и решила позвонить маме снова.
Как ни странно, она удивилась моему повторному вопросу, но на этот раз сказала мне слова, которые я забыть не смогу уже никогда: «бабушки больше нет». В голове возникли лишь какие-то строчки:
Канаты в моём сердце были сброшены,
А бабочки в желудке впали в кому.
Часы пробили полдень, но не в прошлом,
Мечт больше нет, теперь всё по-другому.
И разбежавшись, прыгнуть под колёса.
Или повыше стоило забраться.
Внутри мертва, лишь тело остаётся.
Придётся