Верховный судья, настолько ловко и намертво прижал военноначальника к стене собственного стыда, что «последний», даже не секунды воистину растерялся. Рахмагарр, узрел над его персоной, безжалостно вознесённое, самое страшное оружие – кислотный клинок стыда. Главное, и самое страшное оружие разума человека, то есть – его совести. Величайший воин, и уже Хронос – понял, что совесть бьёт со всей силы, прямо в сердце, и не когда не промахивается. Понимал он и то, что после всего, что он сотворил по «горячке», ответный удар – неизбежен… И остаётся лишь – уповать наудачу. И вот только сейчас, в эти секунды, он понял – кто такие, эти таинственные – «великие судьи». Так же он понял, что он совершил, и то, что пути назад уже нет. И тут, он, очень горько пожалел, что, как не пытались, но так и не смогли изобрести машину времени. В то же время, он воистину восхитился тем, как обычный человек, кем и являлись «великие судьи», обладая неимоверным интеллектом и душевным умиротворением – могут, без особого труда, буквально – раздавить…, уничтожить морально, хоть и малый, но целый отряд высококлассных воинов, вместе с их не менее легендарным предводителем.
Вот именно этот момент, в зале великого суда, и стал нежданным хуком справой, в висок.
Хроноса Рахмагарра, буквально заклинило «подобно резко сломавшемуся механизму»…
Вот именно так, выглядит безжалостный удар совести, «клинком стыда»…
Называй это уже как хочешь: «карма», «обратка», но – суть уже не изменить.
А вот «реакция», или процесс «гибели» – у всех разный:
Человек застыл…
После – побледнел…
Сердце его не начало колотиться быстрее, нет… Оно хотело буквально – остановиться, от растекающегося по всему телу, жгучего криогенным холодом – стыда, плавно перерождающегося в ужас…
Ноги дрогнули…
Но что-то внутри, «тот» самый огонь! Кое-как…, еле-еле…, удержал немеющее тело в горизонтальном положении. Собственное – «Я», то самое пламя, начало бороться за общее выживание. Тело, внутренние органы, мозг – превратились в пылающее поле боя. В полыхающий ад, в котором, в ожесточённой схватке не на жизнь, а насмерть, подобно двум церберам, сцепились пламенное – «Я», и – совесть…
Теперь приостановись…
И снова – подумай, над словом – «реакция»…
У каждого она своя. Кто-то как овечка – в ступор, и упал. А вот кто-то, тут же оскаливается, и уже готов вцепиться в глотку надвигающиеся угрозы, подобно загнанному в тупик волку. Но, великий судья сразу понял кто пред ним. Это, далеко не овца. «Это» – самый страшный волчара… Обожжённый пламенем. Пуганый, алыми ссаными тряпками. Стреляный, свинцовой дробью. Облаянный, всеми бранными словами матёрых, двуногих «собак». Но, и самый этот самый – жестокий «волк», не ведал, на кого воистину он, разинул свой окровавленный оскал.
Великий судья,