Игнат задумался уже вполне всерьез – может, и вправду махнуть?..
– Борода, а ты слышал что-нибудь про магическую трехрежимную винтовку? Мне ее сватали месяц назад в Сторожье, называлась Кол-1.
И тут Борода заржал. Он смеялся так самозабвенно, что его пополам согнуло. Прошло не меньше двух минут, прежде чем он распрямился и, утерев слезы, посмотрел на Игната.
– Забудь и близко не подходи, – уже серьезно произнес он. – Идея была неплохая, и реализация тоже, подкачало качество. Батареи оказались слабыми, не рассчитанными на такой объем. В Егерске купили пару штук для испытаний. Одна расплавилась после сотого выстрела, у второй взорвалась батарея во время зарядки, магичку едва не убило. Может быть, за подобным и будущее, но пока оно не наступило, нужна доработка. Хотя по стрельбе никаких нареканий, для испытаний изловили пару лесовиков и одного падальника – и заморозили и сожгли. Правда, есть минус. После распада оболочки сущность отправляется гулять, сердце разрушается, в результате получили одержимого пса, пришлось убить.
– Да, минусы пока что сильно перевешивают, – выслушав друга, согласился Игнат.
Дверной колокольчик звякнул, и в сопровождении курносого Пашки появился сын кожевника, невысокий плотный мужик, который, оглядев лавку, направился к прилавку, да так там и застыл, разглядывая лежащие черные шкуры.
– Почем продаешь? – выпалил он. – Отец небось тебе и половину нормальной цены не дал. Сто пятьдесят за метр.
– Не продаю, – покачал головой Игнат, – это куртка и сапоги. Все, что останется, возвращаете мне.
Сапожник поскучнел, но принялся за работу, снимая мерку, попутно расспрашивая, чего хочет заказчик. Много времени это не заняло. С курткой Игнат тоже определился.
– Неделя, – сообщил кожевник, его сын кивнул, соглашаясь со сроком. – Работа за сапоги и куртку будет стоить сорок чеканов. Задаток десять.
Андрей присвистнул.
– Побойтесь богов, это же грабеж. Я сейчас Видока отведу к Захару, и все будет сделано за двадцать пять монет и дня за четыре.
Игнат мысленно усмехнулся и приоткрыл кокон, Фарат просканировал деда и его сына – цену они задрали безбожно.
– Хорошо, – согласился кожевник, – тридцать и пять дней.
– По рукам, – обрадовался Игнат: ему это было по карману, золота у него сейчас хватало. – Учти, дед, если узнаю, что шкуры зажилил или специально кроил, чтобы себе урвать, пойду прямиком в торговую палату, у меня там друзей море, – вмиг лишишься и клиентуры, и приличного места. Будешь свиные шкуры выделывать на окраине.
– Зачем обижаете, господин егерь? – вполне искренне произнес кожевник. – Сроду с клиентами нечестно не поступал. Все знают, что почтенный Илья делает на совесть.
– Вот пусть так и остается. Сделаешь хорошо – всем буду говорить, чтобы к тебе шли, ну а если плохо – переделывать заставлю