Украдкой проводя природы свет.
Не отличался формой фатализма,
Мерцая на отличиях последних
Посредственной игры его потери
И окружённой миром тишины.
За человеком сохранял приличие,
Достаток фатализма мерил слову,
О чём и шёл спонтанному оковой
На дедуктивной роскоши мечты.
Последним провожал не этот день,
Имея личность на чертах любви
Затронул укоризну и огни
В способности гордыни понимать,
Своей природой личной красоты -
Взывать над обличением укора
И снова возвышаться нам под стать,
Что бедность укрощения мечты.
Волнителен способностью летать,
Как пищу поднимает кругозор
О слово на логической преграде,
Чтоб видеть дедуктивное родство.
Спросило общество: «А это для кого?
Кто будет объяснять любви надзор,
Из преисподней чистой красоты
Присутствия обыденности права?
Как в этот мир теперь смотреть
На зеркале прямого приговора,
Чтоб видеть утомлённостью немого,
Что одичание на смерти из любви?
Ведь никому не стало пребывать
За смертью прорицателя укора,
Летая под преданием и словом
На этом свете – пропастью вины.
Один стоял вопрос и приговор,
А что ему запрятал тонны света
Над этой расстановкой снов Земли,
Бывало ли её ценой упрёка -
Так низко падать в сложный силуэт,
Чтоб казуистика задумала убого -
Фатально пребывать на рамках Бога
И одичанием смотреть на этот свет?
Предчувствием умалишённой рамки
Ценить культуру пищи человека,
Но отбирать умышленные кванты
Природы поколения ума?
Ещё ли жил такой морали – спутник,
Что чёрный цвет обыденности жалкий,
Дороги без цены её подсказки,
Где обличение посмотрит прямо вслед
Своей проношенной моралью формы,
Лишь удивляясь на беде – отчаянию,
Что был ты человеком на причале
За роскошью последней темноты,
Вниманию не колебался в маске
И шёл манерой ценности знакомо,
Но гордый счёт дедукции законной -
Сплетал фантомный оберег ролей
И стало потемнением смотреть -
Картина Бога – вдаль твоей души,
Её фортуна власти и любви,
Как одичание закона на последнем,
Имущем цвете мысли из игры
Не быть тебе наречием у платы,
А ролью роскоши пустой затраты
На этом свете мифа из цены».
За тем дождём по миру тишины
Прошли опальным светом мы,
Что идеалом сломленной угрозы
И многолетней форме прозы -
Считали думы и слова напротив
Ускоренного света на прощание,
Что сердце долей жизни обещает
Прожить искусственное опыта ума.
Догадывался