– Говорите, сколько вам угодно. – Арчер чувствовал, что Покорны действительно оттягивает исповедь. – Сегодня я никуда не тороплюсь.
Покорны отодвинул тарелку с виноградом.
– Только не говорите ей, что я ел виноград. Она идет в ногу с наукой, знает все о содержании сахара в крови и холестериновых бляшках на стенках сосудов. Все американцы идут в ногу с наукой. Каждое воскресенье в «Нью-Йорк таймс» печатают такие удивительные статьи. Она звонит врачу по телефону и закладывает меня. Она говорит: «За завтраком он съел два рогалика и четверть фунта сливочного масла». Она говорит, что мне придется искать другую жену, если у меня будет удар и меня парализует. Она старается запугать меня. Чтобы я снова стал молодым и здоровым. Она очень меня любит. Она сидит и слушает, как я играю на рояле. Закрывает глаза и плачет. Слуха у нее никакого, ей медведь на ухо наступил, но она все равно плачет. Из верности. Врач говорит, что секс тоже опасен. Он очень современный, он называет это отношениями. Мол, они вызывают перенапряжение сердца. Нынче все опасно. Есть виноград, спать с женой, писать музыку для радио. В такие уж времена мы живем. Когда я был моложе, нам и в голову не приходило, что еда, любовь или музыка могут привести к фатальному исходу. – Покорны чуть наклонился вперед, теребя полотенце на шее – то развязывая его, то затягивая туже. Говорил он все быстрее, словно мысли спешили скатиться с языка, словно ему не терпелось выговориться человеку, которого до этого вечера он практически не знал, облегчить душу признанием.
Арчер прилагал все силы к тому, чтобы его лицо оставалось бесстрастным. Слушал внимательно, стараясь запомнить каждое слово. Подсознательно не позволял себе заранее прийти к какому-то мнению, не разрешал ни критиковать, ни жалеть Покорны.
– Причина всех моих несчастий – моя жена. Звучит это негалантно, такое не положено говорить композитору из романтичной Вены. Но я ее люблю, а потому могу говорить правду. Она сегодня на собрании, но скоро должна вернуться. Она заглянет в супницу и скажет, что я съел слишком много, и будет грозить, что перестанет приносить домой белый хлеб. Она всегда на собраниях. Она коммунистка. Очень влиятельная коммунистка. Это удивительно, как ее слушают. Поэтому они и взялись за меня. Иммиграционная служба. Потому что они везде видят фамилию моей жены. Меня депортируют, потому что я женился на американке, родившейся в Даверпорте, штат Айова. И любовь выходит мне боком. Когда в порту была забастовка, моя жена привела сюда парня с раскроенным черепом. Еще четверть дюйма – и его мозги вылезли бы наружу. Его разыскивала полиция, а он прятался у нас. Спал на нашей кровати, а мы – на полу. Ради своих идей она готова на все. Она может быть очень опасна, если дать ей волю. Ей нельзя позволять командовать. Если будет принято решение о моей депортации, она устроит на пристани демонстрацию. С плакатами, клеймящими поджигателей войны. Тогда меня точно