Шла с учений третья рота. Юрий Потапов

думает начпо. – Придется запрещенный прием применять».

      – Максимыч, чай – не коньяк, много не выпьешь. Давай чего покрепче?

      И извлек из святая святых – сейфа с партийными документами – бутылку «Белого аиста», привезенную по случаю из далекой Молдавии инструктором партучета.

      Сибиряк не стал жеманиться, выпил чарку, выпил две и, как поется в известном куплете, закружилось в голове. Полковник себе команды отдает: «Не гони лошадей!» А сам свою линию гнет:

      – Скажи-ка мне, Максимыч, неужели ты, добряк и великан, не можешь приголубить по-настоящему свою возлюбленную так, чтобы она пищала от радости?

      – Да могу я, Василий Петрович! Только, видно, ласки-то мои для бабенки не в радость, больше в мои объятия ни в какую, как я к ней ни подбирался…

      Полковник в растерянности.

      – А хочешь, я тебе книженцию одну дам? «Камасутрой» называется, там такое количество поз, что до глубокой старости не перепробуешь.

      – Да пробовал я уже, не по-нашему все это, – в сердцах отвечает сибиряк.

      «Наступает кульминация!» – поймал себя на мысли полковник. И действительно, после отменного коньяка прапорщик, каких бы внушительных размеров он ни был, обмяк и разоткровенничался.

      – А знаете, почему от меня жены бегут?

      – Бьешь, наверное, – схитрил Столяров, зная, что жалоб от женщин не поступало.

      – Да вы что, товарищ полковник, истинный крест, – осекся и тут же исправился: – Честное партийное, пальцем не тронул, наоборот, и так, и этак любил, и слова ласковые на ушко нашептывал, и подарки разные из «Военторга» приносил, и в постели… Да видно, тут-то моей силушки много было.