Немедленно ледяной ветер принял его в свои меланхолично-истеричные объятия, зашелестел перьями, раздул стихарь, развеял серебряные волосы. Коротко рыкнув, Сириус превратился в Дракона Вечности, вошёл в режим «стеллс», сложил крылья и резко спикировал. Лишь у самой поверхности он собрал крылья горизонтально, затормозил о воздух и плавно опустился наземь.
Он вытянулся вверх, поднял крылья ввысь – и вот уже на земле стоит человек с руками, воздетыми кверху и соединёнными полукругом, весь вытянувшийся, как дрожащая струна. Его длинные серебряные волосы были заплетены в косу, доходившую до земли. Странным образом её конец не подметал поверхность, а словно бы слегка взвивался кверху. Огромные синие глаза Сириуса глядели ясно и чисто, но в них ничего нельзя было прочесть. Точёное лицо также не отражало никаких эмоций. Тонкие черты могли бы принадлежать прекрасной фарфоровой статуэтке или современной треш-кукле. Роста в нём оказалось более, чем метр и девяносто сантиметров. Худой, поджарый, он оказался прекрасно сложен. Облегающая одежда, состоящая из приталенной чёрной рубашки и узких джинсовых брюк, расклешённых книзу, не могла скрыть его роскошной мускулатуры. Тонкая полоска серебряного обруча схватывала волосы на голове. Он выглядел теперь лет на 25-26, не более того. И он был прекрасен.
Сириус огляделся по сторонам. Непривычная коса туго стягивала волосы, у него даже заболела голова на затылке. Щёлкнув пальцами, он убрал головную боль. Шёлковая лента, вплетённая в волосы, издавала тонкий розовый аромат, лаская обоняние. Запах дорогого одеколона еле слышно витал над юношей.
Небо затянула хмурая марь. Вдалеке уже слышались раскаты первого грома, блистали тонкие вены молний. Сириус ухмыльнулся – дождь он любил. Возможно, на Землю стоило приходить хотя бы ради этих небесных слёз, орошающих всю поверхность, стучащих по железным крышам домов, проникающих в волосы, освежающих лицо и грустные думы. В последнее время Сириус стал слишком много грустить. Плакать он ещё не научился, но, поскольку теперь находился так близко к человеку, то вполне мог это освоить. Но пока что не получалось. Только сердце щемило так больно-больно, тонко и странно… Он научился чувствовать одиночество, проникаясь им всецело. Порой ему бывало настолько больно, что он не выдерживал, оборачивался Драконом и долго-долго летал меж пушистых облаков, превращая свою боль в энергию, а энергию растрачивая в движении. Мышцы огромного мощного тела с лёгкостью перерабатывали это тягостное чувство, стремясь преобразовать его полностью, подчинить себе, освободить и вытолкнуть прочь.
Ревущей пенистой стеной рухнул долгожданный ливень. Сириус стоял, смотрел вверх широко распахнутыми глазами, и обрамлявшие глаза тонкие, длинные и пушистые ресницы слиплись вместе. Быстро промокли волосы, и вот уже каскады ледяной воды низвергались с тела Сириуса наземь. Промокло всё, до последней нитки, и одежда стала соблазнительно облеплять атлетические формы юноши. Он