– Ну и Санта – Барбара… – проговорил Тимон, когда нагнал напарника.
– Что такое? – без энтузиазма проворчал Кортик.
– Да здесь… оказывается ребенок у Генки не от него.
– В смысле?
– Жена ему созналась, что подгуляла как-то. И теперь, когда малец немного подрос, она стала всё чаще замечать в нём черты того ёбаря. Её загрызла совесть, и она всё рассказала Гене.
Кортик поправил на плече ношу и немного помедлил с ответом.
– Не ожидал такого от Лерки.
– Да уж… а Генка видать, не выдержал и пошёл в лес по грибочки… – Тимон произнес это с легкой усмешкой.
– Нормальный он мужик был…
– Да я же ничего против этого и не говорю, – поспешил оправдаться Тимон. – Но не считаю, что из-за баб стоит так убиваться.
– Ну, здесь же не только из-за бабы, – спокойно возразил Кортик.
– Не соглашусь… Присела, как-то раз не на тот конец, ну и молчала бы себе тихонько. Нет, бля, она оказалась честной давалкой. И кому от её правды легче то теперь?
Кортику не нашлось, что на это ответь и оба охотника некоторое время шли молча.
– Эх, нет на неё Димы Михайлова… – вдруг многозначительно произнес Тимон.
Ещё в портсигаре оказалась часть фотографии, на которой Геннадий держит на руках младенца. Хоть фото было оборвано, но всё же, можно было заметить женские руки, прижимавшиеся к Геннадию.
Охотники договорились, что Тимон пойдёт и оповестит о находке старейшин и жену усопшего, а Кортик займется приготовлениями к сожжению. Хоть Тимон и испытывал теперь некую неприязнь к супруге Геннадия, он понимал, что это не давало ему никакого морального права отбирать у неё возможность попрощаться с мужем. Не все охотники, в подобных ситуациях, предоставляли такую возможность родным, но Кортик и Тимон были из тех немногих, кто все ещё старались это делать.
Уже начало вечереть и, хоть солнечный день всё еще был довольно продолжителен, в лесу становилось не только сыро, но и прохладно. Тимон забрал зарытую добычу, но, несмотря на холод, он не особо спешил в общину. Причин тому было предостаточно:
Данная