А княжна Олимпиадочка по апартаментам ходит, ножкой своей волочит и все соглашается:
– Ах, ма мер, да пусть он женится, я согласна.
Гаврила Васильевич сказал:
– Ладно. Пишите письмо. Ждать я еще могу.
Сказал он еще несколько светских слов по-французски и с тем и уехал.
Вот прошла неделя, две… Гаврила Васильевич веселится: из пушки бьет, балы устраивает…
Наконец – дежурный скачок. Докладывает: приехал, дескать, князь Мухин, только с парохода слез.
Целые сутки провел Гаврила Васильевич в нетерпении, на другой день велел собираться. Запрягли двенадцать лошадей, трубач впереди, сзади собак свора – и тронулись.
Но не доехал еще Зубов до Гнилых прудов, как велел остановиться. Остановились. Стоят.
Гаврила Васильевич думает:
«Что же это я, как мальчишка, скачу? И к кому? К какому-то офицеришке! Я в бархатную книгу вписан, со мной император запросто в шашки играл… Назад!»
Вернулся Гаврила Васильевич в Зубово, лишь один скачок на княжеский двор приехал. А во дворе князю, поручику Мухину, лошадей запрягают. Расспросы: что? как? почему? Неизвестно. Велели распрягать.
К вечеру узнается: Гаврила Васильевич вернулся с пути, не доехав до Гнилых прудов.
Проходит день, два и три – оба из гордости сидят дома. Наконец, через неделю князь Мухин присылает в Зубово скачка.
Сидел в то время Гаврила Васильевич на балконе у Ленки и халву кушал.
Скачок с лошади не слез и ворот просил не запирать. Он посмотрел на Зубова с нахальством, шапки перед ним не снял и сказал на весь двор громко:
– Его сиятельство, князь Мухин, велели доложить, что им чихать хочется на ваше благородство.
Гаврила Васильевич едва не выпал из балкона. А скачок еще сказал:
– Его сиятельство, князь Мухин, велели доложить, что в свое время таких благородных они на конюшнях парывали.
Услышали люди такие слова, враз попрятались, и, как ни кричал Гаврила Васильевич, из робости никто не вышел.
Как ударил тут скачок коня, так за воротами и скрылся вмиг.
В ужасной ярости плевал Гаврила Васильевич вниз, ногами бил, кричал:
– Держи! Трави собаками…
Выбежал он сам во двор, но скачок был далеко. Моментально приказал Гаврила Васильевич выкатить пушку на дорогу и велел стрелять.
Три раза заряжали пушку и стреляли вслед, но скачка уж и не видно было – только пыль вздымалась по дороге.
Вернулся Гаврила Васильевич домой, поярился несколько дней и вдруг затих. Он призвал приказчика и сказал ему:
– Мнения своего не изменю. На хроменькой княжне женюсь, но прежде ужасно оскорблю и унижу князя Владимира. Но как это сделать – ума не приложу.
Бросились тут люди в Петербург и в Москву. За неделю разузнали, как и что. Доложили: проживает князь, поручик Мухин, в Петербурге, по кабакам ходит, кутит и в деньгах чересчур нуждается.
И неизвестно, как уж дальше вышло