Как правило, монументальная архитектура храма давила на Аурелия, вызывая желание выйти обратно к солнечному свету, но сейчас кронпринца охватила торжественная печаль. Точно блудный сын, он возвращался к своему отцу, чтобы наконец вспомнить, для чего был рождён, и смиренно принять долженствование. Здесь, как никогда, он ощущал неразрывность наследия. Императоры и императрицы прошлого спокойно ждали его все эти годы, зная, что однажды он к ним придёт, как бы ни хотелось отвернуть лицо от правды. Один раз – чтобы преклонить колена перед возвышением. Второй – чтобы обрести вечный покой, хочет он сам того или нет.
В воображении Аурелия всплыл образ сумрачных ниш вдоль массивной винтовой лестницы, закрытых плитами с высеченными на них датами и инициалами, и кронпринца пробила крупная дрожь. Он взял магический светильник, спрятанный за одной из статуй, как некогда ему показал отец. Из-за низкой двери катакомб пахнуло сыростью и забвением. Свет выхватил узкие ступени, тонущие во мраке, и Аурелий медленно двинулся вниз, к тому месту, где должны были разрешиться все сомнения. Тёмные проёмы с плитами сменялись один другим – одинаково пыльные, старые. Время то пускалось вскачь, пропуская в сознании целые отрывки, и тогда кронпринц пугался увидеть родителя действительно холодным, безмолвным, больше не отвечающим ни на какие мольбы и обвинения, – то неимоверно замедлялось, и тогда Аурелию казалось, что он никогда не дойдёт до конца и эта жуткая ночь с её мучительной неизвестностью будет тянуться вечность.
Но к самому страшному невозможно подготовиться заранее. Аурелий вдруг увидел плиту с именем своего дедушки – и понял, что вот сейчас. Ещё несколько шагов. Он почувствовал чудовищную слабость и опёрся рукой о стену. Посмотрел вверх, на начало гигантской винтовой лестницы. Давящая, зловещая тишина резанула по нервам. Ему захотелось закричать, чтобы хоть эхо ответило ему в этой истязающей разум мгле, и, не в силах больше выносить пытку, преодолел расстояние. Ниша оказалась пуста.
Пуста и покрыта густым слоем пыли, сюда явно никто не приходил. Нечто сродни облегчению охватило Аурелия, но быстро сошло на нет. Теперь причина со следствием не сходились совсем. В хаосе бестолковых суетящихся мыслей всплыло одно-единственное слово, сулящее надежду хоть как-то прояснить ситуацию: матушка. Кронпринц судорожно выдохнул и, ещё раз окинув взглядом подземелье, телепортировался снова.
* * *
Бледно-розовый дворец, вокруг которого раскинулся обширный лесопарк, обычно было легко заметить даже в предрассветных сумерках. Его белые колонны, небольшое озерцо с беседкой и мраморные статуи вдоль парадной аллеи ярким пятном выделялись на тёмном фоне леса. Однако в этот раз было что-то не так: туман, протянувшийся над линией горизонта, не рассеивался, а сгущался угольным пятном. Вскоре оно превратилось в столб густого дыма,