– У тебя отец офицер, а ты говоришь об армии, ее командирах, в таком язвительном тоне, просто насмехаешься.
– Нет, папа, это вы сами над собой насмехаетесь, это вы сделали из армии посмешище и страшилище. А как иначе, если говорите одно, думаете совсем другое, а делаете все, исходя из личных интересов и вынужденных обстоятельств. Я только за сегодняшний вечер узнала страшные вещи, за них следует судить офицеров. Садизм элементарный в армии развели. Вы согласны со мной, господа полковники?
При последних словах девушки Петр Аркадьевич улыбаться перестал, потемнел лицом, которое стало не то суровым, не то злым. Никто, видно, не смел такое сказать ему прямо в глаза.
Все это, конечно, правда, и все это всем известно. Но большинство, тем более верхушка, делает вид, что все нормально, что все идет по плану, и в таком случае высовываться, только себе дороже. Все давно привыкли «ловить рыбку в мутной воде. И ничего сегодня не сделаешь, этот бардак копился годами, страну просрали, так что тут про армию говорить.
Только вот, когда тебе это тыкают открытым текстом прямо в лицо… Да еще в голосе чувствуешь элементарное презрение, это все равно, что плевок в душу, паскудно, одним словом. И если такие слова слышишь от соплюшки, то дела армейские точно хреновы.
– А не потому ли ты так горячо защищаешь этих людей, осуждая армию, и нас в том числе, что тебе предложили высокооплачиваемую работу с поездкой в Америку? Я слышал краем уха, как тебе все это красочно описывала мадам в бриллиантах. Или это совсем не так?
– Да, мне предложили работу, и я согласилась. Но маленькое «но», с меня не требовали никаких обязательств, не ставили никаких условий. Вы, наверное, слышали, что меня не просили сделать что-то конкретное, как и я ничего никому не обещала, в частности, уговаривать папу помочь им. И согласись я помочь, ничего в этом страшного не было бы. Меня потрясло, что матроса загнали в такое место, где он получил ожоги и попал в госпиталь. И загнали не враги, а доблестные флотские офицеры. Я сказала им и вам говорю, что если бы у меня была возможность, я обязательно помогла бы этому человеку. Его вообще домой надо отправить, за понесенные физические и психологические травмы. А тех, кто на такое способен – судить, чтобы вся страна знала, какие у нее деятели на службе. А будет все наоборот, пострадавшего засудят. Правда, для начала немного подлечат, чтобы следы ожогов скрыть. И вам, господа офицеры, наверное, хорошо известно, что в армии это не единственный случай. Самое страшное, что это все сходит виновникам с рук. И я никогда не встану на сторону тех, кто хочет добить этого матроса.
– Ладно, дочка, не горячись, права ты по всем статьям, сделаю я все возможное, постараюсь, по крайней мере. Не мы виноваты, что страна такой стала, не мы ее разваливали. Но ты и меня пойми, мне так не хочется раньше