Все окончательно проснулись к обеду. Я старался не смотреть на Юлю, хотел как можно быстрее выйти на улицу. Гриня позвонил своему знакомому, сказал, что я согласился на дело.
– Все, сейчас Туз подъедет, – сказал мне Гриня после телефонного разговора.
– Туз? – не понял я.
– Кликуха такая, а так Рома зовут. Мы поднялись вместе с ним. Хороший парень.
Пока ждали Туза, немного перекусили. Зашел Николаич с горящей во рту сигаретой.
– Напились вчера? – спросил он, смотря поочередно на нас.
– Так чуть-чуть, – усмехнулся Гриня.
– Ясно… – Николаич затянулся. – Выйдем.
– Бля башка раскалывается. Срочно? – стонал Гриня.
Но Николаич ничего не сказал. Он медленно пошел в сторону выхода. Я решил его отблагодарить за проявление заботы прошлой ночью.
– Э… Спасибо вам за вчера, что дали одеяло.
Николаич посмотрел на меня через плечо. После затяжки сказал:
– Не за что.
– Дак это ты плед мне подложил? Я то думаю, че за хуйня? С чего такая забота?
Николаич остановил на нем взгляд.
– Ну и срач тут у вас, – заключил он и вышел на улицу.
Гриня чуть погодя пошел за ним.
Квартира и правда напоминала притон. Хоть я в подобных местах никогда не бывал, но данное слово звучит под стать той обстановке, где мы находились. Плюс еще стоял невыносимый запах пота и мужских ног.
Юля лежала на диване, мяла в руке бычок. Казалось, она не замечала происходящего вокруг, жила в собственном мире. Я же находился в неком замешательстве и стал понемногу осознавать мое положение. Гриня меня просто использует. Он явно занимается противозаконными делами, общается с сидельцами. Мое с ним партнерство, скажем так, хорошим точно не закончится. Во всем виноват мой характер. Вот с Юлей получилось так же. Я хотел вразумить ее, представлял, как буду говорить умные вещи с напором, чтобы до нее дошло, ведь речь идет о человеке, которого уже нет. Потом бы отказал Грине в гостеприимстве, спокойно уехал в Павловск к родителям, поступил бы на службу, но нет. Сначала поддался чарам первой, вошел в ее положение, поверил ей и прогнулся под желанием второго.
Помнится мама говорила мне однажды, когда мне было лет пятнадцать, что я бесхребетный нюня. Подобное от нее я слышал редко, но каждый раз ее слова меня били в сердце. Я себе говорил, что вот в следующий раз точно буду гнуть свою линию и не найдется человек, который бы меня уговорил делать то, чего не хочу. На деле все оказалось не так. Вот и сейчас в очередной раз мой характер дал знать о себе. Почему я не могу отказывать людям? Гриня, вот кто он мне? Мой старый знакомый, даже не друг. Он говорит, что никто кроме меня не справится с задачей по выбиванию долга. Я тут же чувствую свою нужность людям. Ведь как я вернулся с войны, меня не покидало ощущение отчужденности по отношению