Я, не удержавшись, хмыкнул, а Миха приободрился.
– К тому же потом будут веселые старты. Бухгалтерша наша постаралась. Вспомним молодость.
– О, в этом я точно пас, – вздернул бровь. – Какие, к черту, веселые старты после вчерашнего?
– Слушай, – неожиданно перешел на серьезный тон Исаев, и я напрягся. – Я знаю, что ты терпеть не можешь все эти сборища. И я в какой-то степени тебя даже понимаю. Но если ты свалишь, Вадь, я восприму это как…
Друг замолчал, будто задумавшись. Я же отложил походную сумку и встал напротив него, сложив руки на груди.
– И как же?
– Как оскорбление и неуважение к другу.
Я закатил глаза. Ну хоть так. Пусть думает, что хочу уехать из-за своей интроверсии. И все это не из-за его малышки-сестры, которая, к слову, ни черта уже не малышка. Если Миха узнает, что я пускаю слюни в сторону Златы… как бы друг меня не любил, сестру он любит больше. Это факт.
– Хрен с тобой, остаюсь! – сдался я, и Миха довольно заулыбался…
Мы вышли из номера и сразу направились в сторону крытой террасы. Народ тоже потихоньку подтягивался к столам, будто шли на запах. А он реально стоял на всю округу. В стороне от террасы около большого казана колдовал Петрович. Миха на все праздники всегда приглашал этого повара, после того как на одном из корпоративов он испробовал плов в его исполнении.
– Я такой плов последний раз в Узбекистане ел! – восторгался тогда Исаев.
И в принципе я был с ним согласен. Готовит Петрович знатно. Вот и сейчас он был весь красный, распаренный от костра. Но было видно, какое наслаждение мужик получает от процесса готовки. Помешивая источающую слюновыделительный аромат шурпу, он что-то весело напевал себе под нос.
Мы сели за столик, официантка сразу принесла приборы. Народу еще было мало, видимо, с утра пораньше появились самые стойкие. Слушая беззаботный трёп Исаева, я смотрел в сторону озера. В слова Михи не вслушивался, витая в своих мыслях.
Надо привезти сюда Роберта. Ему тут точно понравится. Представил, как сын бегает по поляне, и будто наяву увидел эту картину.
– Ты чего это лыбишься? – угрюмо спросил Исаев, вырывая меня из раздумий.
– Задумался, – отмахиваюсь я.
– Я тут перед тобой, можно сказать, душу открываю, – насупился Исаев. – А ты…
– Так о чем ты говорил?
– К Инессе говорю хочу подкатить. Че думаешь?
– К нашей бухгалтерше? – удивился я. – Ты ж ее Шапокляк за глаза называл.
Друг поморщился, будто сожрал лимона. Наклонился через стол ко мне ближе и громким шепотом затараторил.
– Ну да, было дело. Но это ж все почему, Вадь? Ты видел, она ж вечно вся такая холодная, неприступная. Снежная королева, чтоб ее! Всегда с иголочки, вся такая прилизанная донельзя. А вчера видал ее?
Я покачал головой. Не заметил вчера Инессу на празднике, хотя я особо и не всматривался