Снаружи бесновался ветер.
Ночь черна. Бесконечна.
– Время идти на покой, – сказал Фра Торбио.
– Я мало и плохо сплю, компадре. Меня мучат сновидения. Душит прошлое. Вина моя, пролитая кровь. Сердцем моим владеет госпожа Неудача, чьих грандиозных дел я насмотрелся досыта, – тихо ответил Иньиго.
– Неприятности, амиго? Это послания печали, той, что живет, словно червь в грязи, в осадке потраченного времени.
Ранит. Но ты художник, я знаю, что ты умеешь видеть сны наяву. Поддайся тихим, теплым водам мечтаний. Плыви, дорогой мой Иньиго. Странствуй. Viagen nunca feita[9]. И все будет как заповедал Бог, – сказал Фра Торбио, дунул в ладони и медленно погрузился в таинственную глубину своего огромного черного плаща. Его лицо исчезло в тот же миг, словно он спустился под зловещий свод пещеры. Во мрак. Словно в твердую каменную стену, когда летучая тень ночи нырнет, изчезнет, будто копье света, брошенное в обширную тень дуба, или будто серебряная монета в густом осадке тьмы, или будто паутина в углу затхлого кабака. Слышалось только его тихое дыхание, словно призрачный гул из Тюрем Пиранези.
Иньиго Асприлья, или теперь уже снова Викентий Маркович Гречанский, опустился на узкую деревянную скамью, кожаные сумы подложил под голову и с силой оттолкнул ногой свою ладью сна, отчалившую в темную тишину воспоминания и воображения.
Ему вспоминалось:
Он лежал, прислонившись к узловатому оливковому дереву. Запах розмарина и диких роз блуждал в густом воздухе. Перед ним дышало море. Необозримое, синее и волнующееся море, что силой своих волн бросалось в острые камни, а миллионы капель, преломленных в жидком золоте солнечного света, очаровывали неповторимым волшебством. Выйдя из божественного тумана, созданного Гелиевой алхимической игрой, к которому обязательно прилагаются капли серебряной воды и сапфирового света, он увидел, как к нему приближается женщина. Обнаженная женщина с огромными прозрачными крыльями. Лицо ее было покрыто золотой маской. Стройное тело словно изваяно из алебастра. Никогда прежде он не видел этой феи. Он не знает ее, но желает обладать ею. Желает обладать этим совершенным телом. Любить ее. Целовать ее губы. Касаться груди. Внизу живота он чувствует напряжение. Сердце его горит. Он пытается позвать ее, но не может испустить голос. Пытается встать, но не может сдвинуться с места, окованный бессилием. Он желает. Он готов, но не способен подойти к этой сказочной женщине. Внезапно он ощущает, как судорога страха кривит его губы. Может быть, она – нимфа Нереида, хранительница наших мыслей, может быть, она – ангел, или, может быть, именно так, дивно, невероятно, опьяняюще, такой белой выглядит