– Промазал! Какой дорогой подарок! Спасибо тебе, Господи! – пробормотал Николай, выдёргивая встрявший нож. Он повернулся к нападавшему, а тот уже стоял в боевой стойке с новым ножом в руке.
Николай отчётливо понимал, что перед ним враг безжалостный, беспощадный. Враг, который принимал только одно решение задачи – смерть, его, Николая, смерть. Но Николай распространял вокруг себя удушливую вонь выгребной ямы, и это мешало врагу сосредоточиться.
А Николай понимал, что сейчас решается его судьба, судьба его семьи, судьба Тани, судьба наших ребят, которые находятся в дне пути отсюда. Он должен, просто обязан выжить и предупредить своих об опасности, о предательстве, о смерти.
– Ах, ты, вражина, ну давай посмотрим, какой балет ты придумал! – Воскликнул Николай, а нападавший молча, молниеносным движением метнул второй нож в Николая. Николай снова сумел увернуться от смертельного удара. Но нож метнули довольно точно, перед ним был профессионал и он знал своё дело. Лезвие этого второго ножа задело плечо Николая, пропороло рукав гимнастёрки и опять воткнулось в стенку комвагончика.
– Спасибо, дорогой, вы так любезны, а то мой пистолет залип. Ты знаешь, чем он залип? Знаешь, скотина?! Ну, теперь поехали!
С этими словами Николай метнул трофейный нож в нападавшего на него человека. Нож просвистел по воздуху и воткнулся в шею противника. Послышался предсмертный хрип. Человек, нападавший на Николая, повалился на бок и упал совсем неестественно.
– Надо же, попал, с первого раза попал! Не зря в «городки» играл в детстве… – воскликнул удивлённо Николай. – Ну что ж, друг, извини, мы на войне!
Николай ещё не научился убивать. Этот был его первым. Он благодарил Бога за то, что остался жив и ещё не совсем понимал, что он сейчас победил свою смерть.
Этот бой длился считанные минуты. Человек, напавший на Николая, не проронил ни слова. Ни один его возглас, кроме предсмертного хрипа, не нарушил убийственной тишины этого раннего и такого страшного утра.
«Почему так тихо? Почему они не стреляли, не подожгли ничего? Странно!» – думал Николай, огибая комвагончик.
– Вот, гады, что наделали! – воскликнул он, увидев страшную картину в серых предрассветных лучах.
Везде на территории лагеря лежали наши ребята. Все мёртвые! Никто не спасся! У кого перерезано горло, у кого вспорот живот, у кого свёрнута голова. Ведь накануне все были пьяные, все уснули крепко, никто даже не представлял, что их ждало этой страшной ночью.
Он подходил к каждому из них в надежде, что кто-то застонет, откроет глаза, попросит пить или что-нибудь ещё, но всё было напрасно. Все были мертвы. Даже командир лежал в своей постели с перерезанным горлом и чему-то улыбался в своём вечном сне.
– Всех порешили, гады! Ни за что порешили! Надо связаться с полком и всё рассказать! И Зотов. Зотов – предатель! Интересно, за сколько он продался? Вот падло! Ладно, мы ещё посмотрим, кто кого! – ворчал, поражённый увиденным, Николай.
Он зашёл в вагончик с радиостанцией,