Не только музыка к словам… Мемуары под гитару. Борис Александрович Алмазов

что получается хорошо, потому что вдруг с половины куплета, дяденька красивым, словно не своим, голосом стал подпевать: «Горные вершины…» Его мелодия шла в другую сторону. Я словно карабкался по эти неведомым мне горам, а он шел со мною рядом, заботясь, чтобы я не упал. « Не пылит дорога, не дрожат листы…» и когда мы, наконец, добрались до вершины, где «подожди немного, отдохнешь и ты…» Я полез в такую высоту, самостоятельно повторяя финал, что дяденька, отстал где-то по дороге. Но я спел чисто, и это, позванивая хрусталиками, подтвердила мне люстра, висевшая под потолком.

      – Так!– закричал дяденька, – Всем стоять! Стоять молча! Я сейчас.

      Он схватил меня за руку и как был без пиджака, поволок меня, куда-то по коридорам. Мы прибежали в другую комнату, где тоже был рояль и сидело человек десять взрослых и старичков, и старушек.

      Мой растолкал всех и стал что-то говорить, стукая меня пальцем в макушку.

      – Ну-ко, ну – ко, – потирая руки, подскочил ко мне маленький старичок – Что будем исполнять? Ну-ко.

      – «Возьмем винтовки новые»

      – А что-нибудь более мирное?

      – «Слыхали львы»

      – Что-что? спросила какая то старушка, приставляя ладонь к уху. -

      – Львы, – пояснил я, – Львы слыхали.

      – Ну, и что же они слыхали? – тряся над моей головою огромным животом, синея от смеха, спросил грузный человек с чубом и лицом красным, как срез окорока в колбасном отделе.

      – За рощей глас ночной…

      – Глаз, надо полагать, совиный? – спросил он, изнемогая от смеха.

      – Не .., – сказал я, – это по – старинному так говорили. Глас это голос.

      – Ну, раз голос, – сказала старушка, садясь к роялю, – давайте послушаем.

      – Слыхали-ль вы, за рощей глас ночной, певца любви, певца моей печали… Когда поля в час утренний молчали свирели звук унылый и простой…

             По лицам этих замечательных старичков и старушек я понял, что делаю что- то очень им приятное, поэтому я остановился и смело сказал:

      – Там две тети поют.

      – Желаете дуэтом? – спросил старичок.

      – Угу, – сказал я, глядя на того толстого, краснолицего, но он только трясся и махал руками.

      – А какую ты будешь петь партию? – спросила старушка за роялем – то-есть, за какую тетю?

      – А хоть за ту, хоть за ту…

      – Придется помогать, – какая то очень большая дама, подошла к нам и, прижав мою спину к своему животу, сразу начала петь, голосом такой глубокой красоты, что я задохнулся от счастья.

      Я думаю, что мы очень хорошо пели, потому что тот, кто привел меня стоял посреди комнаты, уперев руки в бока, глядел мне в рот, и губы у него шевелились, будто он пел вместе с нами.

      – Уникум! – закричал толстый и зааплодировал, когда мы перестали петь

      Я поклонился пониже в пояс, – мне было приятно, что он назвал меня «умником»

      – Я не могу! – кричал он, хохоча и утирая лицо платком, – Брать! Немедленно брать! Просто подарок!

      Меня схватили за руки и поволокли вниз по широкой лестнице, где стояла плотная толпа взрослых

      – Чей ребенок? – закричал тот,