Хара,* я тоже!
Сдерживаюсь.
Собачиться при родителях – долбаное, мать его, неуважение, но я придурок, раз считал, что нас это обойдет стороной!
Вхожу в свою комнату. Сара влетает следом.
И как только за ней закрывается дверь, я оборачиваюсь, складывая руки на груди.
– Эта Джулия… – тут же начинает шипеть Сара. – Ты мне соврал: она тебе не кузина. Теперь мне все понятно. Поэтому ты не хотел меня брать с собой. – Она зеркалит мои действие и встает напротив меня.
Ее глаза горят. Она сама горит и готова взорваться.
Я же… я сдерживаюсь.
Леазазэль**, я и не думал, что «моя болезнь» из прошлого под названием «Филатова Юлия» устроит мне проблемы практически с того самого момента, как я переступлю порог своего дома! Я знал, что мы с ней увидимся, но не представлял, насколько скоро и при каких обстоятельствах. Моя детская болезнь ворвалась в комнату тем самым смерчем, каким раньше крушила деревянные бруски и мои юношеские чувства.
Мы не виделись шесть лет, и я бы предпочел не видеть ее столько же.
Возбужденная, приветливая до тошноты – она всем видом кричала, как рада меня была видеть, ну а я… Моя болезнь излечилась, и я был уверен, что не почувствую ничего. Ничего.
Это было так давно, что я успел ее забыть. Я заставил себя ее забыть, вырвав из памяти каждую улыбку, игривый смех, голос и каждую черточку на ее лице. Я не думал о ней чертовых лет пять, а если и думал, то примерно так же, как о любом своем однокласснике.
К слову, я и собирался общаться с ней на свадьбе сестры как с одноклассницей.
Но Юлия Филатова всегда отличалась непредсказуемостью и накинула мне говна на вентилятор сразу, как только появилась в поле моего зрения.
Я не собирался вести себя с ней, как дерьмо, но повёл. Потому что Сара, после того как пунцовая Филатова вылетела за дверь, устроила то, чем планомерно занималась в последние два месяца: вынесла мне мозг с тщательной изощренностью.
Я очуметь какой терпеливый! Я сам себе удивляюсь, и мне кажется, что последние два месяца я терплю Сару и ее нездоровую ревность.
Она ревнует меня ко всему, что пишется в женском роде. Она считает, что я трахаюсь с каждой пациенткой, которую веду в медцентре у деда и его брата Натана.
Несколько дней назад Сара сказала, что я выбрал специализацию пластического хирурга только ради того, чтобы тискать бабские сиськи, а каждая наша встреча стала начинаться с её слов: «Сколько сисек ты облапал сегодня?»
Когда я на работе, для меня женская грудь – это молочные железы, выделяющие грудное молоко для вскармливания младенцев, а пластический хирург – это не только про увеличение сисек. И как бы я ни старался донести до нее эту информацию, с аргументом «Если ты познакомился во время приёма со мной, почему ты не можешь сделать этого с другой?», мне с каждым разом становится сложнее спорить с ней.
С Сарой мы познакомились полгода назад, на приеме у деда Натана, которому я ассистировал и у которого уже полтора года как подрабатываю,