Тем временем маленький ребенок, режущиеся зубы, бессонные ночи, ограниченное количество памперсов (на них не хватало денег), отсутствие стиральной машинки и ежедневная ручная стирка постепенно превращали меня в измученную Золушку, потерявшую ориентиры в жизни.
Совместные прогулки ушли из наших будней, как и разговоры о планах на будущее. Муж забегал домой на короткое время, уходил и приходил, когда мы еще или уже спали.
Тогда я впервые почувствовала, что такое зависимость. У меня отсутствовали собственные деньги. Я была на 90 % включена в воспитание сына. День за днем свобода мужа росла, а моя уменьшалась, и вместе с ней исчезала надежда что-то изменить.
Его диплом, новый статус, должность и, конечно же, повышение уровня дохода стали для нашей семьи испытанием на прочность.
Деньги, когда их долго нет в достаточном для жизни количестве, частенько играют с их владельцем злую шутку. Так случилось и в нашей семье. Офицерские погоны и связи, наличие средств и новые друзья – «мальчишка из маленького городка» наконец дорвался до свободы.
Та осень была самым тяжелым временем в моей жизни. Муж снова и снова пропадал, возвращаясь пьяным и со шлейфом женского парфюма. В один из таких вечеров я решила расставить все точки над «i». Уложив ребенка, я села напротив супруга и спросила: «У тебя кто-то есть? Ты влюбился? Если да, скажи мне. Я не буду тебя держать. Обсудим развод, как и где будем жить. Жизнь одна, и я так больше не могу».
Муж опустился передо мной на колени и заплакал, уверяя, что никого нет. Он оправдывался, что просто устал, и обещал, что вскоре все вернется на свои места. Но ад продолжался.
Прошел еще месяц. Ситуация только ухудшилась, вдобавок у сына резались зубы, и он капризничал не переставая. Я чувствовала, что сил остается все меньше. Не понимала, что происходило, но выносить ситуацию больше не могла. В свои 24 года мне хотелось жить, а не существовать.
Казалось, будто я подвергалась средневековой пытке, когда вода капля за каплей падает на голову истязуемого, доводя его до сумасшествия.
За месяц, в течение которого не удалось прояснить ситуацию, я начала верить в свое прогрессирующее помешательство.
Муж пытался убедить меня, что в декрете я «насидела» себе психологические проблемы. Он повторял: «Тебе кажется, ты все придумываешь. Просто слишком много сидишь дома с ребенком, и у тебя разыгралась фантазия».
Я позволяла загонять себя все глубже и глубже, на самое дно. Действительно начала верить словам мужа: будто со мной что-то не так из-за длительного пребывания в декрете, будто я ненормальная и пора «лечиться».
Постепенно я стала убеждать себя в том, что мне мерещатся и поздние возвращения супруга домой, и аромат чужого парфюма, исходящий от него.
Именно так и работает газлайтинг.
Это разновидность манипуляции, при которой манипулятор отрицает факты, пытаясь заставить жертву сомневаться в собственных воспоминаниях и искажая