"Господи, – подумал Герман, – если ты существуешь, пошли мне, пожалуйста, чая и карамельку!".
Герман подождал минуту, но чуда не произошло. Тогда он повторил снова:
"Господи, прошу тебя! Не надо мне ни денег, ни славы. Ни квартиры своей же собственной, ни справедливости… Карамельку и чай. Ну, разве же я многого прошу?".
Видимо, Герман просил не много. Поскольку через несколько секунд голова его приподнялась сама собой, без его – Германова – участия, и в рот ему полился горячий чай – медленно, тонкой струйкой, чтобы он не обжегся. Внешность Господа полностью соответствовала представлениям Германа: за шестьдесят, седой, с длинной бородой – белой, то ли от седины, то ли от снега.
– А карамельку? – спросил Герман, удивляясь своей наглости.
Бородатый усмехнулся. Но все же достал из кармана овечьего тулупа замусоленную подушечку "Дунькина радость" и положил в рот Германа.
"Спасибо, Господи!", – мысленно произнес Герман и закрыл глаза. И с чистой совестью приготовился умирать.
Умирать было приятно… Не было ни темного туннеля, ни света в конце него. А была дорога: зимняя, заснеженная. И было ощущение полета. Словно он летел в рай на саночках. Вслед ему своими заснеженными мохнатыми лапами махали ели, а у входа в рай приветственно лаяла собака.
***
Проснулся он от запаха. Вкусного запаха жареного мяса.
"Интересно… – подумал он. – В раю едят мясо?".
Герман открыл глаза. Оказалось, что лежит он на кровати, плотно придвинутой к побеленному боку печки, укрытый тремя тяжелыми ватными одеялами. И пахнет от него не то спиртом, не то смесью полыни и еще каких- то трав.
– Очнулся? – услышал он где-то сверху.
Герман поднял голову.
– Господи?
– Слушай, я тебя, конечно, спас. Но зови-ка меня лучше дядя Яша, – сказал стоящий над ним бородач. – Ты есть хочешь?
Герман хотел. Еще как хотел!
– Да ты лежи! – остановил его дядя Яша. – Ты же слабый еще! Я принесу.
Дядя Яша придвинул к кровати две деревянные табуретки. Поставил на них сковороду, рядом положил ложку и самоиспеченый хлеб на разделочной досточке.
– Ешь. Чем богаты…
Этот домик в тайге язык не поворачивался назвать избушкой. И хоть на коттедж он, конечно, не тянул, но был добротным… Такой дом мог существовать во все времена: хоть в двадцать первом веке, хоть в двадцатом, хоть в девятнадцатом…
Дом был большим, бревенчатым, двухэтажным. На первом этаже комната была одна. Приблизительно тридцать метров пространства совмещали в себе коридор, кухню и гостиную. А также – кочегарку, поскольку изрядное пространство здесь занимала печь.
На втором этаже была гардеробная, почти вся заваленная меховыми шапками-ушанками, валенками и тулупами. Впрочем, среди этого хлама Герман заметил и вполне современную удочку.
Еще были две спальни. Судя по виду, спальнями уже давно никто не пользовался. Сам хозяин, скорее всего, предпочитал спать внизу, на кровати возле печки. А вот бывают ли у него гости…
– Дядь Яша! А у вас гости бывают?
– Бываю иногда… – ответил тот. Дядя Яша все делал медленно, лениво. Но в то же время ловко. И повадками напоминал Герману кота.
– Так кто ты такой? Расскажи, что привело тебя в тайгу?
Почему-то, захотелось все рассказать этому лесному человеку. Поделиться горем… Герман поудобнее уселся на кровати и начал:
– Забвения искал. Хотел, чтобы мысли из головы исчезли… Понимаете, у меня был друг. И бизнес. Свое дело. Мы его на пару с другом основали…
– Кинул тебя твой друг? – понимающе кивнул дядя Яша.
– Ага. И теперь у меня ни денег, ни работы, ни жилья…
Дядя Яша смотрел на него, хитро прищурив один глаз.
– Раньше, когда бизнес был, мне все некогда было. А сейчас, пока новую работу не нашел, я и решил в поход сходить. Проветриться. Денег я почти не тратил. Одежда походная еще со студенчества осталась. Палатку я одолжил на время. Купил только еду – и в путь…
– Да, интересные дела… – протянул дядя Яша, все так же хитро рассматривая его. – И жилья у тебя нет… Скажи – а ты в какой стране живешь?
Вопросу Герман удивился!
"К чему он клонит? А, скажет, небось, что вот в СССР было не то, что сейчас…".
– В России,– вежливо ответил Герман. – СССР распался давно… – на всякий случай, уточнил он. – А зовут меня Герман, потому что бабка…
– А год сейчас какой? – перебил его дядя Яша, которому было не интересно, почему какая-то бабка назвала русского мальчика немецким именем.
– Двадцатый… Две тысячи двадцатый! – опять на всякий случай уточнил он.
"Сумасшедший?! Надо сваливать поскорее…".
– Да я не сумасшедший, – выпалил дядя Яша, словно