– Как же ты хорошо мурзишь, – восхитилась Клава, – мой зажрался, – поругала она своего Мурзика.
Тетя Клава, как и многие другие жильцы, пыталась взять Машу к себе много раз, но подъездная кошка не хотела ни у кого жить. Она была слишком свободолюбивой, и всегда выбегала из квартиры в подъезд при первой же возможности. Вот странное дело! Дома-то теплее, и диван мягкий всегда под боком, но свободная жизнь Маше была милее удобных диванов.
Однажды Маша увидела, как в подъезд вошла совсем незнакомая женщина. «У нас таких нет», – подумала кошка.
Женщина держала в руках коробку. «Может еще одна лежанка», – предположила кошка.
Женщина опасливо оглянулась по сторонам, и, низко нагнувшись, опустила коробку на пол, а затем очень быстро удалилась. Маша осторожно подошла к коробке, внутри лежал сверток, от него вкусно пахло молоком. Молоко Маше наливали часто, она его очень любила, и этот запах знала лучше всего.
«Так вот как выглядит много молока», – подумала Маша, и прикоснулась лапкой к свертку. Сверток издал странный звук, он был похож на тот писк, который издавали ее котята.
Маша убрала лапку, писк продолжался! Маша тщательно обнюхала сверток. К запаху молока примешивалась масса разных других человеческих запахов. Маша поняла, что в этот кулек завернут человеческий детеныш.
«Женщина, которая его оставила – дура, – подумала Маша. – Ее ребенок быстро замерзнет. На дворе глубокая осень, и даже мне в моей лежанке и в моей шубе бывает иногда холодно».
Сверток кряхтел и пищал все сильнее. Маша начала беспокоиться. Был поздний вечер, и все жильцы уже пришли. Вряд ли уже кто-то выйдет в подъезд.
«Детеныш замерзнет, что же делать?» – переживала Маша.
Она подошла к двери Клавы и протяжно замяукала. Дверь не открыли. К створке Петьки-алкаша подходить бессмысленно, даже если откроет, малыша не возьмет.
Маша стала вспоминать всех жильцов. Она подошла к каждой двери, за которой, по ее мнению, жили люди, способные помочь малышу, и протяжно помяукала. Никто не вышел. Не мудрено, Маша никогда ни к кому не просилась. А все домашние кошки лежали дома в своих теплых лежанках. Маша вернулась к малышу, потрогала его носом. Человеческий детеныш был совсем холодный, он тихо попискивал, и тогда кошка осторожно нависла над малышом. Она легла на него, едва к нему прикасаясь, боясь задавить его достаточно откормленным телом. Прошло пару часов, малыш затих.
«Согрелся, – удовлетворенно подумала кошка, – надолго ли? Надо что-то придумать».
Кошка привычным движением открыла подъездную дверь. Во дворе она подошла к окну с открытой форточкой. Клава никогда не закрывала окно: ни зимой, ни летом. Машка легко вскочила на внешний отлив, а затем запрыгнула в форточку. Это была спальня. Клава крепко спала, Маша протяжно замяукала. Бесполезно. Мурзик вышел из своей лежанки, угрожающе встал на дыбы.
«Остынь, – сказала Маша, – мне нужна твоя хозяйка, я разбужу ее и уйду».
Кот спокойно улегся на место, давая понять, что он позволяет Маше сделать то, за чем она пришла.
Тогда Маша запрыгнула на кровать, подлезла к голове Клавы и замурчала в ухо. Клава проснулась и с удивлением подумала: «Мурзик никогда так не мурчал».
Маша замурчала еще сильнее, Клава встала и включила свет. Посередине комнаты стояла Маша, подъездная кошка, и призывно мяукала. Клава поняла, что она запрыгнула к ней в окно и теперь зовет куда-то. Накинув шаль, ночи становились все холоднее, женщина вышла вслед за бегущей и все время протяжно мяукающей Машей в подъезд. Кошка подошла к коробке, которая стояла под почтовыми ящиками, и Клава увидела внутри сверток. Маша ткнулась в него носом, посмотрев на Клаву умными глазами.
Женщина присела на корточки. Сверток оказался младенцем двух-трех месяцев отроду. Клава бережно взяла ребенка и пошла домой. Через полчаса к подъезду дома, в которым жила Маша, подъехала карета скорой помощи. Осмотрев ребенка, врач сказала, что младенец абсолютно здоров, признаков переохлаждения нет.
– Удивительно, вы действительно нашли его в подъезде? – недоверчиво спросила врач.
Когда доктор вышла из квартиры Клавы с младенцем, завернутым в одеяло, Маша протяжно замяукала. Выйдя из подъезда, доктор направилась к машине, Кошка бежала следом.
«Живи долго, человеческий детеныш!» – пожелала кошка спасенному ею подкидышу.
Пополнение семейства
Вероника Васильевна была заядлой кошатницей. К дверям ее нотариальной конторы, где она трудилась нотариусом, бесконечно подбрасывали больных, грязных, голодных котят. Вероника привечала всех. Кормила, оказывала первую помощь и садилась за телефон. Звонила волонтерам. Почти всегда котят забирали. Почти, потому что в ее офисе жили две кошки. Их она не смогла пристроить когда-то. Так они и остались у нее. Дома тоже было два кота. Один важный, вальяжный, огромный британец. Второй обычный полосатый дворовый кот. Британец снисходительно смотрел на дворового. Впрочем, он так смотрел и на Веронику,