Трещина. Юлия Узун

не просто, но… мы справимся, – сдалась Лесли. Ей хотелось плакать, кричать, злиться, но нельзя. Престон достаточно взрослый, чтобы понять, но она не хотела травмировать его еще больше.

      Он тяжело вздохнул и отъехал к окну, так и не взяв яблока.

      – Я знал, что однажды он выберет свою жену.

      – Я ни на что и не рассчитывала…

      – Продай мой компьютер. Пятьсот баксов хватит, чтобы оплатить счета.

      Лесли остолбенела, не в силах сказать и слова. Невыносимо. Становилось совсем невыносимо.

      Когда Престон уснул, Лесли одела джинсы, теплый розовый свитер с белым сердцем на груди, весь в катышках от многократной стирки. Волосы она туго связала в пучок. Старые и давно немодные сережки в виде колец немного придали женственности. Румяна, тушь и помада… к сожалению, только гигиеническая.

      «Крутись, Лесли. Я же сумела пробиться, и ты не хуже».

      Да, Лили, да! Ты права, как никто и никогда.

      И она будет пробиваться. Просто грех не попробовать. Ради брата. Ради Престона.

      ***

      ТРЕБУЮТСЯ ОФИЦИАНТКИ.

      Объявление никуда не делось, а значит и официанток не набрали.

      Войдя в зал, Лесли оказалась в слепящем белом свете софитов. Теперь она понимала, что значит оказаться в высшем обществе. Здесь пахло богатством. Круглая барная стойка и потолок отделаны бамбуком. Пол покрыт чем-то мягким, так что создавалось ощущение полета. Из встроенных в стены динамиков доносилась ритмичная музыка, с трудом заглушая гул огромного количества посетителей. На сцене пела девушка под номером три в желтом коротком платье и белых сапожках. Голос у нее дрожал, от чего возмущенная публика подняла шум.