– Ой, чумазая, – рассмеялся Виль.
Странно, но пророк все еще был подле Рейхара, как будто не боялся его, хотя того же Вейга двинь разок о стену – мигом поймет держаться подальше.
– Зато на мальца похожа, – Грум был доволен. – Что делать будем? Руис говорит, пора начинать войну и так слишком долго ждали.
– Нет-нет, я против войны, – заговорил господин Хет, нервно сжимая пальцы. Изо всей секты он один мог возражать Руису так, что тот прислушивался. – Этот ваш разбойник хочет не просвещения, но только крови. Чем мы лучше Псов в таком случае? Я проповедовал то, что Церковь зовет ересью, уже тогда, когда этот ваш Руис разучивал свои первые ругательства. И я все еще жив! А почему?
Борте Хет поднял палец вверх и замолчал, оглядывая собравшихся в «Пустой тыкве».
– Потому, дети, что никогда не вступал в открытую конфронтацию с Церковью. Я делал свое дело тихо, не привлекая внимания Псов…
– А если бы вы с вашей сектой перебили монахов лет пять назад, может, и не было бы этого зверства, – сказал мужчина с язвительным и словно для наглядности источенным язвочками лицом, которого все так и звали Оспа. – Нужно было давить их, пока они были еще щенками, пока не осерчали.
– Вы не можете так говорить, – запротестовал Хет. – Вы не можете этого знать, история, понимаете ли, не терпит сослагательного наклонения, не терпит всех этих «если бы», она…
– Хватит трепотни, – Грум ударил в стол дном тяжелой пивной кружки. – Полжизни треплетесь, а мы все слушаем. Руис говорит, что нужно воевать и первым боем будет освобождение Ромуры Тшева, которого Псы взяли вечером.
Все замерли на местах, даже господин Хет, все еще вполголоса переругивающийся с Оспой, умолк и недоуменно заморгал и нахмурился.
– Но позвольте, – начал он, – нам что же это, тюрьму штурмовать?
– А хоть бы и штурмовать! – выкрикнул заводящийся с полуслова Оспа.
– Нет-нет, я против, – заволновался старый ученый. – Мы потеряли сегодня Близнецов, они вероятнее всего мертвы, но это ради книг. Ради книг, понимаете! Но штурм ради чего-то иного… Мы не можем терять еще людей, это…Это расточительство!
Рейхар видел, как Улиа закусила губу и переводила тревожный взгляд с Грума на Хета и обратно, словно они перекидывали друг другу нечто, за чем следовало неотрывно следить. Если бы решала она – на штурм тюрьмы Трибунала отправились бы немедленно.
– А Руис говорит, что мы заставим Церковь считаться с нами, – упрямо говорил Грум. – Иначе всю жизнь и просидим в подполье. Как крысы.
Молодежь одобрительно загудела. Они не хотели быть как крысы.
– А я говорю, что ваш Руис отправляет нас на смерть! – воскликнул господин Хет. – И, Улиа, девочка, прости старика, но Ромура не стоит гибели кого-то из нас. Близнецы своей кровью заплатили за книги и Улиу, но…
–