Белый лебедь. Виктор Крикунов

но это было зимой. «А на дворе хорошая погода, в окошко светит месяц голубой, а мне сидеть…» – нет, не четыре года, как в песне поётся, а 14 лет, и если у того заключённого душа болела и рвалась домой, то у меня даже нет слов, что творилось с моей душой. За что? Хоть бы знал, что за дело казнят живого, закапывают в эту могилу, то было бы понятно и простительно. Но за то, что не совершал, как за это терпеть? Нет, нельзя!

      У меня из-за частых голодовок в изоляторе и потом переедания однажды схватило живот. Я в трусах вышел в туалет. Туалет был недалеко от барака. Кто-то за мной следил, и, когда я возвращался, меня уже ждали контролёры.

      – Пошли, Крикунов, одевайся.

      – Идите вы к чёрту, – психанул я. – Что, по-вашему, мне в утку или в горшок ходить? – Я своим разумом не мог постичь этого абсурда и до сих пор не могу понять эти несуразности. За выход ночью в туалет мне дали 15 суток.

      Следующий номер мне забронировали в люксе за то, что опоздал на отметку (как склонный к побегу, я должен был отмечаться через каждые два часа, начиная с 6 утра до отбоя). А ночью приходили, светили в лицо фонариком, и если спал, укрывшись с головой от комаров, то будили. Стаскивали одеяло. Или поворачивался на другой бок – тоже не церемонились. Конечно, после таких посещений я не высыпался. И стоило мне утром проспать и опоздать на 15 минут, то снова 15, но уже суток штрафного изолятора.