– Общение с летавицей, скажу честно, не пошло вам на пользу, – наконец произнес он. – Вы сейчас весь такой противоречивый, летящий и незавершенный. Ведь не всегда таким были, а?
Управник махнул рукой и, не дожидаясь ответа, встал, направляясь к выходу.
– Я сразу с самолета – к вам, еще не устроился. Нужно найти приличный отель. Вот номер мобильного.
Гай передал мне квадратик визитки.
– Лаки, – сказал я в сутулую спину перед тем, как дверь закрылась. – Приличный отель у нас в городе – «Лаки».
Глава третья. Не время для гордости и эгоизма
Кто-то, кажется, тот же самый Митрич-ветеринар, говорил, что для нашей нервной системы не проводить лишнюю информацию не менее важно, чем проводить необходимую. Поэтому ровно половина нейронов и половина синопсов используют не возбуждающие медиаторы, а тормозные. Они заставляют клетку терять заряд. Когда за Гай Юлием закрылась дверь, я прямо физически почувствовал, как нейроны и синопсы в моей нервной системе нажали на тормоза.
Информации поступило слишком много, и мой мозг не справлялся с сортировкой: какие из старых и новых вводных были лишними.
Единственное, что я понимал в этот момент: все мои обиды на Тави должны отодвинуться. И выстраданное годами правило «ни при каких обстоятельствах не искать с ней встреч и никогда не интересоваться ее жизнью» пока аннулировалось.
– Не время сейчас для гордости и эгоизма, – сказал я сам себе.
Посмотрел на циферблат. До момента, когда я обещал забрать у бабАни Чеба, оставалось еще два часа. Я спустился вниз, осторожно просмотрел из подъезда двор. Почему-то мне казалось, что с Гаевского станется следить за мной. Но либо он был очень хорошим агентом, либо из меня сыщик выходил хреновый, но ничего подозрительного в знакомой картине старого двора я не обнаружил.
Поскрипывали на легком сквозняке древние качели, торчали немым укором высокие пеньки спиленных тополей. Трухлявые деревья угрожающе нависали над притулившимися под ними авто. Но все равно я жалел, что их спилили. Раньше двор казался парадоксально опасным, но уютным. Привычное, обжитое чувство опасности, я привык к этому состоянию за последние несколько лет, и без него жизнь казалась пресной. Обесцвеченной какой-то, что ли…
Да, встреча с летавицей меня изменила, здесь управник Гай Юлий попал в точку.
Я вышел со двора, пересек шумное шоссе и зашагал по небольшой старой площади, выложенной брусчаткой. У входа в зоопарк в киоске с мороженым скучала знакомая продавщица Наталья Николаевна. Ее круглое румяное лицо, обычно добродушное, сейчас выражало какую-то странную смесь из тихой печали и ужаса перед открывшейся бездной.
Только подойдя поближе, я увидел, что всегда гостеприимные ворота «Лимпопо» накрепко заперты, а перед ними на треноге маячит табличка «Санитарный день». Окошечко кассы казалось мертвым. Значит, «общение с народом», то есть с всезнающими кассиршами, переносится на ларек с мороженым.
– Уборка? –