Аполинария начала мелко креститься и приговаривать:
– Ой, свят, свят! Ну и дура же ты, Райка! Чего болташь? А ну смолкни!
Старуха поглядела на деда, тот посмотрел на Стаса:
– А ну пошли покурим! Ну их, баб этих!
С одной стороны, Стас не мог отказать деду выйти с ним во двор на перекур, а с другой он испугался этих посиделок, потому как знал, что за перекуром да выпивкой мужики многое ведают друг другу. Он нехотя вышел во двор, присели на небольшую лавочку, Стас вспомнил, что эта лавка была и в современности.
– Ну что скажешь, паря? Будет Стеша жить? Шибко любим мы эту девку! Ох, хорошая! Она ж нас всех читать и писать научила. Она в город ездила, там техникум закончила, зоотехником в совхозе до войны успела поработать! Потому и не замужем. Все некогда! С Райкой-то почти одногодки они. У нашей уж Алешке четыре года, а Стешка мужика и не нюхала, – дед тяжко вздохнул. – Ты про пулю-то молчи.
Стас кивнул, хотя кому ему говорить про ту пулю?
– Не надо, чтобы кто-то знал. Стешка – правильная девка, – дед пожевал самокрутку, – к партизанам она ходит! – дед поднял указательный палец правой руки, – только молчок.
Ливнев снова понимающе кивнул.
– А давеча надолго ушла! Думали, уж все! Крышка. Приползла ночью еле-еле. Бой там был, зацепило ее. Говорит, много раненых и убитых. Вот так-то. Пошли, выпьем за девку. Дай Бог! – дед перекрестился.
Стас тоже перекрестился, потому как дед строго на него посмотрел.
– Молодец ты, паря! – наконец-то похвалил дед, – тоже правильный! Только имя у тебя какое мудреное. Пошли! – и старик легонько подтолкнул Стаса в хату.
«Да кому ж письмо писала Стеша? – удивился Стас. – Ничего не понимаю! Почему меня ждала? Значит, узнаю я того парня, который все-таки был у нее?»
Все запуталось еще сильнее.
Постелили Стасу на кровати: Вера уступила свою, а сама легла с ребятами. Он хотел отказаться, но дед сказал свое знаменитое «цыц!» Снова снилась Степанида, но теперь она уже была в обличии Стеши. Она снова держала в руках шкатулку и повторяла: чердак, шкатулка.
Часть 4
Стеша очнулась утром, Стас осмотрел ее и остался недоволен. Он сразу понял, что заживление будет долгим, и даже возможны осложнения. Девушка посмотрела на парня, прошептала:
– Спасибо! – и снова впала в забытье.
Ливнев сделал перевязку и, дав необходимые указания матери, ушел. Матрена схватила в порыве его руку и снова стала благодарить.
– Подождите, – хмуро сказал он, – ничего хорошего я не вижу, я просто сделал то, что смог. Нужны лекарства, а их нет.
– Я травку ей даю, когда она приходит в себя! – сообщила мать.
Стас грустно покачал головой.
– Ладно, на все воля Божья.
Весь день парень был сам не свой. В избе была гнетущая тишина. Родственники разговаривали шепотом, и даже обычно шумная ребятня присмирела. Дед