Николай поджал губы, качнул головой и продолжил.
– Налетел порыв ветра, здание аж содрогнулось, и я подумал, что в такой ветер лучше вообще нигде не стоять, кроме как возле камина или батареи. Мы ждали машину в угловой комнате, которая в скором времени станет чьим-то кабинетом, и из единственного окна я видел двор и КАМАЗ, он как раз остановился напротив ворот, груженный доверху последними свидетельствами нашего пребывания тут… не считая, конечно, самого главного свидетельства – самого здания. Знаете, в такие минуты всегда немного грустно и радостно одновременно, грустно от того, что очередной маленький этап жизни закончился, и все следы нашего пребывания исчезнут, как и минуты, когда мы смеялись здесь, проживали дни своих жизней, узнавали друг друга и вместе шли к конкретной цели… Это трудно объяснить, но я так всегда чувствовал, грусть от того, что обжитой мирок вдруг рушится и на глазах превращается во что-то новое и совершенно чужое. Когда каждый день проводишь свое время в каком-то месте, невольно привыкаешь, начинаешь его обживать…так уж устроены люди, даже на руинах они умудряются обустраивать себе уголки. Я вот, например, всегда обедал между двумя кучами строительных блоков, это было мое место, родное и уютное для меня, а когда их увезли, я облюбовал себе…кхм… смешно, но дамский туалет на втором этаже. Ничего такого там не было, здание ведь еще не было введено в эксплуатацию, но мне там нравилось, именно там, и нигде больше. Я всё это сейчас рассказываю, чтобы вы поняли, что я чувствовал тогда и почему так внимательно пялился в окно, а не в телефон, например. Да, предсказание Леры вертелось у меня в голове, но я считал, что удачно отделался от последней угрозы, не считая крана, конечно, отправив этот молодого бабника к машине. Я просто хотел увидеть, как эта последняя машина уедет, поставив точку в этом заказе. Это волнительно, знаете ли, мы строили здания и побольше, но каждый раз, покидая объект, завершённый и готовый к полной эксплуатации, испытываешь гордость и грусть. И волнения от того, что где-то тебя ждет очередной пустырь, который потом станет котлованом, потом туда зальют фундамент… а потом ты точно так будешь провожать последнюю машину и покидать территорию готового здания.
– В общем, я хотел увидеть, как будет поставлена финальная точка, а увидел нечто совсем другое. И от увиденного у меня перехватило дыхание, а в голове как будто ударил колокол. На куче мусора, возвышающейся над бортами кузова, на самой верхушке лежала жестяная пластина,