Что делать? Что делать?! Вызвать милицию? Но что я им скажу? Что в меня только что стреляли? А кто стрелял? Есть ли у меня враги?
С врагами дело обстояло из рук вон плохо. Ни бизнесом, ни политикой я не занимался, так что заказывать меня, вроде бы, было некому. За всю свою небогатую и недолгую жизнь я обзавелся лишь парочкой скучных приятелей, которые не то, что стрелять – даже выпить‑то толком не умеют. Парочка брошенных любовниц тоже не в счет. Ни один из разрывов не оставил, как мне казалось, душевных травм у моих временных спутниц, и «высокие стороны», как правило, расставались мирно, вполне довольные друг другом, а также тем, что не придется впредь тратить время и силы на то, чтобы поддерживать видимость страсти в затянувшихся и надоевших уже обоим отношениях. Так… вычеркиваем. Валентина? Тоже не подходит. Моя последняя подруга очень мало напоминала страстную ревнивицу, способную выстрелить мне в окно из-за каких-то мифических подозрений.
Нет, женщины тут вообще ни при чем. Слишком аккуратно и профессионально был произведен выстрел, а ни одна из моих дам не была настолько состоятельной, чтобы оплатить услуги киллера. К тому же, звонил‑то мне мужчина!
Так в чем же дело? Кто пытается меня убить? Из-за чего? Откуда этот «кто-то» вообще взялся? Вопросы крутились, как застрявшая на одном месте патефонная пластинка. Попытки найти ответ хоть на один из них успехом не увенчались.
С большим трудом я заставил себя отлепиться от безопасной стенки и почти ползком пробрался в спальню.
Странное оцепенение, вызванное страхом, сменилось не менее тревожным, беспокойным сном. Всю ночь я метался на постели, то впадая в тяжелое забытье, то просыпаясь от любого шороха. В полудреме мне чудились кошмары, угрожающие тени надвигались на меня, не давая дышать. Не давая жить…
Наступившее утро разразилось телефонным звонком, напугавшим меня не меньше, чем ночной выстрел. Брать трубку решительно не хотелось, да, честно говоря, было попросту страшно – страшно было возвращаться в реальность, по недоступным моему соображению причинам ставшую для меня такой враждебной, такой смертельно опасной.
Но телефон оглашенно звонил…
«Чтобы не свихнуться, в этой странной игре нужно выяснить все до конца. Отсидеться, видимо, уже не получится. Если я хочу что-то понять – рано или поздно мне придется действовать», – не без колебаний решил я и, собрав все свое мужество, поднялся на ноги и заставил себя подойти к телефону.
– Григорий Александрович? – обратился ко мне незнакомый доселе, но вполне нормальный, даже чуть взволнованный мужской голос.
– Да, это я.
– Вы знаете… То есть, вы, конечно, меня не знаете… не помните… а потому вряд ли знаете, – он явно волновался, поэтому говорил нечто путаное и совершенно невразумительное. – Но мне необходимо встретиться с вами по делу, которое вас самого должно очень заинтересовать, – наконец, уже внятно выговорил незнакомец свою просьбу.
«Вот оно, началось! Теперь меня заманивают