***
Когда я пришла в сознание, то увидела возле кровати колченогий столик с банками, флаконами, зельями, книгами. Высокий худощавый мужчина в темно-синем одеянии склонился надо мной. Он проверил мой пульс, затем внимательно осмотрел глаза и лицо.
– Хорошо…Хорошо, – бормотал он, – вы меня видите?
Я кивнула и попыталась спросить, сколько была без сознания, но он жестом прервал меня:
– Для начала вам следует немного поесть и выпить это, – он протянул глиняную чашу с каким-то отваром. Я с трудом выпила его, превозмогая головокружение и тошноту. После того, как поела супа и выпила еще какой-то настойки, наконец, почувствовала, что могу говорить.
– Спасибо, – произнесла я слабым голосом. Лекарь скупо улыбнулся, – сколько я пролежала так?
– Около пяти дней.
– Пять дней! Но что…что это было? – спросила я и непроизвольно коснулась своей головы. И только в этот момент заметила, что на голове у меня повязка. Вся голова была перебинтована узкими полосками ткани.
– Что?.. – прошептала я, трогая голову.
– Яд, – флегматично ответил лекарь, – в щетке для волос было смертоносное количество яда, часть которого скопилась в ваших волосах и неизменно убила бы, несмотря на все наши старания.
В голову пришла внезапная догадка.
– Вы остригли мне волосы? – спросила я.
– Не совсем, – неожиданно весело ответил он, – часть волос выпала уже к вечеру первого дня, а остальное просто сбрили.
«Я лысая», – равнодушно подумала я. Лысая…Зато живая. Это было главным. Слабая, еще с трудом шевелившая конечностями, но живая.
– Хранитель? – спросила я, – можно ли его позвать?
Лекарь с интересом посмотрел на меня и нахмурил лоб.
– Хранителя нет во дворце, – сухо ответил мужчина.
– Ясно, – промычала я, – а Галвин?
– Я уже послал за ним, скоро он придет. Юноша очень волновался за вас.
Я замолчала и прикрыла глаза, пытаясь осмыслить услышанное. Кто-то пытался отравить меня. Но кто? Кому это понадобилось?
«Да кому угодно», – угрюмо шепнула интуиция.
Верно. Это мог сделать даже тот толстяк, что кричал и тыкал в меня пальцем во время завтрака. Это мог быть любой из тех, кто сидел на пиру и косился на меня. Любой, кто считал меня мерзким и недостойным жизни существом.
Мои размышления прервал скрип двери. В комнату вбежал Галвин. Он в два рывка преодолел расстояние от двери до кровати, сел на край кровати и сжал мою руку.
– Хвала небесам, ты очнулась! – сказал он и, как обычно, улыбнулся.
Порой мне казалось, что девиз Галвина: «В любой непонятной ситуации – улыбайся. И в понятной тоже».
– Что? Что произошло? – спросила я, – лекарь говорил про какой-то яд…
Галвин бросил на мужчину гневный взгляд.
– Об этом позже, – сказал Галвин, – сейчас важно то, что ты пришла в сознание. Как ты себя чувствуешь?
Чувствовала я себя плохо. Меня мутило, кружилась голова, а еще было невыносимо тоскливо. Хотелось увидеть