Тройной фронт. Борис Александрович Алмазов

с гимназии помнила и на курсах тоже была латынь. Все аптечки, что нам готовили, собраны вредительски! Лекарства то те, что указаны, но дозировка…. Скажем, «белладонна» – так желудочное болеутоляющее при язве, а в тех порошках, что нам приготовили дозировка такая, что примешь и, в самом легком случае, – ослепнешь.

      Аптекари не знали, что они эти аптечки дорожные для себя формируют! Вот ведь в чем ужас! Вот уж, не рой другому яму!….

      Днем и ночь приходилось все аптеки перебирать. Если бы мы их применять стали, не посмотрев на дозировку – никого бы не довезли.

      И тут меня Бог пожалел. Я до пункта назначения не доехала. Говорят, эстонскую буржуазию вывозили в Тулу. Во всяком случае, шли такие разговоры.

      Мы сформировали санитарные вагоны, нас прицепили к составам. Стали привозить эстонцев. Меня поразило, как они все были хорошо одеты. И как держались! Истерик – никаких. Вагоны – пассажирские, купированные. Это, говорят, потом в теплушки грузили. Слава Богу, я этого не видела! И даже предположить не могу, чтобы со мной сделалось! Мне и так их жалко было страшно.

      Вызвали в один вагон – летим с врачом, я с санитарной сумкой. Одному толстому такому – с сердцем плохо. Делаю укол. Нас эстонцы обступили. Нервная такая обстановка. Один с вызовом мне говорит:

      – Куда вы нас везете! Вот разве вот этого вы довезете! – И старика выдергивает, а у того волосенки седые над головою, как нимб торчат, головенка трясется: – Он же умрет! Умрет!

      Я как крикну:

      – Не трогайте его!

      Обхватила этого старика, к себе прижала, по голове его глажу. Плачу. Вот нельзя, знаю, что нельзя, а плачу.

      – Вы его, говорю, раньше смерти то не хороните! Никто не знает, от чего вы уезжаете! А вы знаете, если бы мы лекарства ваши не проверяли, какой бы укол вот этот сердечник сейчас получил! Как же вы так! Сейчас, наоборот, вам друг за друга держаться надо…

      Могла я им рассказать, как нас в голую степь выселяли, да как папу среди ночи на расстрел таскали, … Точно бы – сама в зону бы попала! Только успела подумать – на что им мой рассказ! Чего их раньше времени пугать! Что их ждет – кто знает!

      Этот старик мне руки целует:

      – Спасибо. Спасибо.

      А за что – спасибо!

      Назад идем. Врач говорит:

      – Женя я ничего не видел, ничего не слышал. Но больше ты к больным не пойдешь! Думай о себе!

      А мне все равно стало.

      Женщины к нам относились очень высокомерно и брезгливо, как к прислуге. Все в брючках, в длинных таких модных жилетах, в дорожных костюмах, с дорогими чемоданами. Я старалась не раздражаться – входила в их положение. Не меня же вывозят… Нас, небось, так не вывозили. Нас – выводили! Гнали, как скот. Что ж мне им было докладывать, как я им сочувствую! И понимаю. Но что ж я поделать то могу!