считали, что он «не в себе»:
какой-то несчастный калека
с родимым пятном на судьбе.
И что же? Скорей всего, здраво
они рассуждали порой:
поэзия – просто отрава
и привкус у виршей дурной.
III. Дачница
Она отвозила на дачу
растенья диковинных стран,
и к этим растеньям в придачу —
огромные груды семян.
Носила им тёплую воду,
чтоб был на участке уют.
Увы, через месяц (не годы!)
наследники сад продадут.
Петергоф
Пейзаж в Александрии
Привет, свободная стихия!
Сегодня слышу голос твой
и неуклюжие стихи я
пишу уверенной рукой.
Десятки волн сплелись в анапест,
и растянулись паруса
ритмичной строчкою, покамест
не разбросала их гроза.
Петергоф
Осень
Когда любилось, я любил,
когда писалось, я писал.
Пусть незаметно жизнь прожил,
земле обузою не стал.
Теперь гляжу во все глаза,
как путь мой движется к концу,
и тихо катится слеза
по равнодушному лицу.
Вязынка
Вместо некролога
Муромскому учёному Ю. М. Смирнову
Вчера я узнал, что от хвори
ты умер недавно, и вот
на днях уж тебя похоронят —
для смертных обычный исход.
Изменится что-то на свете?
Едва ли. Рассвет и закат
пребудут на этой планете,
как сотни столетий назад.
Но станет беднее наука,
а с нею, возможно, — страна.
Чуть проще окажутся внуки
и гуще вокруг темнота…
Санкт-Петербург
«И снова я здесь, возле книг, на седьмом…»
И снова я здесь, возле книг, на седьмом,
теряюсь в знакомом пейзаже:
всё те же ветра, облака над кремлём,
спокойная речка всё та же.
Широкая баржа уснула в волнах,
как ложка в моём капучино…
Возможно, был прав Аррани Атаалах5:
я – следствие, я – и причина!
Нижний Новгород
«Не спал три дня, не ел – чуть меньше…»
Не спал три дня, не ел – чуть меньше:
стишок упорно ускользал.
Как будто сулицы6 навершье
он душу с силою пронзал:
то рифма слабая, то строки
рекой послушной не текли,
то смысл был такой глубокий,
что в нём читатели могли
пойти ко дну, как сотня лодок.
Стишок, увы, не приходил…
Я был растерян и неловок.
И никого я не любил.
Нижний Новгород
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив