В один из дней начала июля нас вместе с матросами построили в форме первого срока на палубе крейсера вдоль борта. Солнце палило немилосердно. Стояли мы несколько часов. Потом выяснилось, что это было прощание с бывшим командующим флотом, который в годы войны руководил флотом и обороной нашего города. Он был обласкан властью, имел высокое звание Героя, но, как стало известно в послевоенное время, его недальновидные и бездарные приказы привели к огромным потерям во время эвакуации наших войск с полуострова.
В середине июля 1969 года на крейсере «Слава» мы попали в жесточайший летний шторм. Крейсер швыряло как щепку, и все курсанты, за редким исключением, укачались в лежку. Носовая часть крейсера вздымалась над волной, зависала на мгновение и с большой скоростью рушилась вниз. Как раз в момент движения корпуса вниз возникало приторное чувство на дне желудка и казалось, что весь твой организм стремится вывернуться наизнанку и догнать ныряющий вниз корпус крейсера.
Старпом «Славы» дал указание распределить курсантов по отсекам и потребовал докладов о состоянии междудонного пространства крейсера, на предмет наличия течи воды. Приходилось в паузе между волнами стремглав бросаться по вертикальным трапам вниз, протискиваться в узкие лазы попадая в придонное пространство, и в тусклом свете ламп, осматривать влажные, сочащиеся конденсатом, броневые плиты корпуса. Затем бросок обратно вверх и доклад.
Работа была, очевидно, не нужной, но требовала значительного напряжения сил, поэтому качка отошла куда-то на второй план и мы меньше укачивались.
Практика на крейсере шла своим чередом…
В один из дней, когда мне обязательно надо было уволиться, по рейду объявили штормовое предупреждение «Ветер -1», и увольнение с кораблей личному составу и нам, курсантам, запретили. Сама Природа стала у меня на пути!
Что я предпринял, чтобы уволиться, не буду описывать. Но я получил увольнительную на берег и был единственным курсантом на баркасе, который шел с офицерами на Минную стенку, в город. На мне была белая форменка с двумя курсовками, хотя мы формально еще не были второкурсниками, но до окончания практики осталось всего две недели в морской пехоте, и все мы – второкурсники, убеждал и оправдывал я сам себя, пришивая две курсовки на рукав белой голландки. Офицеры на баркасе не обратили на две мои курсовки никакого внимания. У корабельных офицеров совсем другой угол зрения, чем у строевых офицеров «Системы».
Крейсерский баркас, переваливаясь с борта на борт, шел по вспененной воде Северной бухты. С баркаса были хорошо видны причалы Инженерной пристани, Северной пристани, а за ними вдали белели развалины Константиновского