Часть 3
Последний раз, когда Дима был в Берлине, он запомнил город другим. Тогда это был еще павший форпост социализма. Приятный и притягивающий мегаполис. До того, как отца вывели из Восточного Берлина на Родину, Среда успел вдоволь нагуляться по кварталам с пятиэтажками и универмагами подозрительно похожими на советские. Помнил он широкие дороги с неказистыми, но разноцветными автомобилями. Помнил и Стену, возле которой постоянно несли вахту автоматчики. Они не вызывали страха, а иногда даже помогали найти дорогу в извилистых улочках. Все, что говорили о полицейских тогда было простым враньем: что западные не были зверями, что восточные. Это были приветливые мужчины в форме, которые умудрялись иной раз сами переходить сектор обстрела безнаказанно. Все равно были единым народом. Германия ассоциировалась у Димы с детством, была мирной и спокойной в приятных воспоминаниях.
Но теперь это был совсем непритягательный край. Первое, что встретило его – проливной дождь, который, видимо, и не собирался заканчиваться. Даже в середине дня все небо было затянуто серыми тучами. Но это была не главная проблема города, да и всей страны сейчас.
Среда шел вдоль одной из дорог, ведущих по городу паутиной. Он не мог поверить в то, что видел. Многие окна были наглухо заколочены, в витринах, как в сорок пятом, лежали мешки с песком. Кое-где с характерными отметинами от пуль были двери и стены. В проходах меж домов остались следы от баррикад, хотя полицейские бригады их оперативно разбирали, чтобы увезти из города. В Германии уже больше года кипел народ. Восточным не нравилось, что американцы наращивают свое влияние на регион, размещают здесь свои ракетные комплексы средней дальности, вопреки всем договорам. А западным немцам не нравились восточные, потому что считали, что США сможет защитить страну от российской агрессии. Все же глупая и не продуманная пропаганда с обоих сторон давала свои плоды, и народ снова делился. Решившие не молчать «осси» били первыми: забастовки, стачки – все как по учебнику. Город превращался в зону боев и лишь изредка удавалось добиться тишины. Но она была не такая, как обычно. В ней не было умиротворения и примирения, в ней был гнет и замалчивание. Все же Запад каждый раз оказывался сильнее.
Из подворотни раздался крик. Глянув в сторону возгласа, Дима прошел подальше и заглянул за угол дома. Там был патруль. С пяти часов вечера, как и всю ночь, был комендантский час – можно было выйти только по спецпропускам. Среде стоило искать другой маршрут.
–– Вам запрещено покидать место проживания в комендантский час! – раздался удар и протяжный стон.
Патруль ломал пару каких-то бедолаг. Один из тех был покрупнее, а второй более щуплый. Свернув нарушителей в бараний рог, полицаи начали потрошить их карманы и вываливать прямо на землю под дождь все содержимое – бумажники, паспорта. Внезапно на отвороте куртки показался