Губернатор Пскова и Твери, Калужский и Тульский наместник. Поди же. И как хватает людей руководить и здесь, и там, и тут, и все в одно время? – усмехнулась Фигнер.
Успешно, говорят, справлялся. С необычайной пышностью и торжественностью открыл Тульское наместничество. Вообще, Кречетников имел слабость к пышности и церемониальным выходам. А еще у него была слабость к прекрасному полу.
– А кто ж из вас не любит слабый пол, – опять с усмешкой произнесла Вера Николаевна.
– Конечно же, все любят, но не всем это дано. Мы с тобой, Вера Николаевна, не имели возможности заниматься любовью. На двадцать с лишним лет разлучила нас одиночная камера.
– Наверное, молодость без любви – это потерянная молодость.
– Но старость без любви, тоже не жизнь.
– Наверное ты прав, любить надо пока ты живешь. Жизнь – это любовь. Но не будем об этом. Так что же с Кречетниковым?
– До самой смерти в 1793 г. он командовал войсками, расположенными в Малороссии, и в этом звании принимал участие в Польской войне. О Кречетникове сохранилась добрая память в народе. Крестьянин деревни Исаковой, звали его Иван Васильев Смуров, мне как-то рассказывал о Кречетникове. Отец и дядя этого крестьянина служили при его усадьбе. Это был добрый барин, говорили они, был в большой силе и делал, что хотел, потому что состоял наместником в Туле и Калуге. Все в окрестности повиновалось ему. Жил он весело, открыто. Вокруг его дома так и стояли экипажи. Когда он приезжал в Москву, то останавливался в селе Красной Пахры, где постоянно стояли наготове лошади, сколько бы ни потребовалось. Теперь вокруг Михайловскаго находятся три деревни: Исаково, Конаково и Новая, но изстари существовало только Исаково, принадлежавшее помещику Киреевскому. Когда Кречетников начал обстраиваться в своем Михайловском, Киреевский приказал исаковцам переселиться в его Болховское имение. Тяжко было крестьянам расставаться со старым гнездом, а потому решились искать покровительства у Кречетникова. Они пришли к нему и пали в ноги. Кречетников милостиво выслушал просителей, велел разобрать их дело и принял их под свою защиту, приказав Киреевскому под страхом определения сына его на службу оставить в покое исаковских крестьян. Киреевский струсил и исаковцы перешли к Кречетникову.
Однажды Кречетников, рассказывал крестьянин, ехал из своего наместничества в Москву. У Тарутина нужно было переправляться через реку. Перевозчики, не узнав наместника, одетого очень просто, по-дорожному, не торопились с переправою, а когда Кречетников стал настаивать, чтоб везли скорее, мужики даже прикрикнули на него: “молчи, холуй!” Кречетников