Что, дескать, Джармуш уже три недели работал над фильмом «Таинственный поезд», как съемочная группа «Ленинградских ковбоев» приехала туда. Что Джармуш не смог договориться с баром, а Аки смог, потому что профессионал. И что парикмахерскую нашли лучше, чем у Джима в фильме, и что, наконец, какая-то там сцена получилась удачнее! Дружеская подначка, да и всё. Так сложилось, что фильмы обоих режиссеров сравнивают на предмет совпадений и того, чей лучше получился. «Кофе и сигареты», например, сравнивают с «Береги свою косынку, Татьяна». И вправду – Марко Валтонен, сыгравший у Каурисмяки маменькиного сынка, вырвавшегося от деспотичной мамки, хлещет кофе, как все герои альманаха Джармуша вместе взятые. А Матти Пеллонпяя поглощает Коскенкорву так, что, верно, ему надо было ехать вместо Вилле Хаапасало на охоту с нашими мужиками.
Так уж повелось: Каурисмяки называют «скандинавским Джармушем», а Джармуша – «американским Каурисмяки». Обоим, особенно на ранних этапах, нравилось снимать маргиналов, поэтизировать тоску и неприкаянности. Только если бы Аки снимал «Более странно, чем в раю», он бы развил линию рабочего, ждущего автобуса. Того самого работяги в исполнении Ричарда Боэ, которого смутил дерзкий Уилли (Джон Лури).
И Джармуш, и Каурисмяки, преклоняются перед манерой Ясудзиро Одзу, который использовал штатив с двумя положениями камеры – у самого пола, на уровне сидящих на татами героев, или на несколько футов выше. План, подразумевающий доверительный тон, исключающий любое насильственное вмешательство камеры в пространство жизни героев.
Первые операторы Джармуша – Том ДиЧилло и Робби Мюллер, как Тимо Салминен у Аки, предпочитают статичную камеру. «Если камера мечется туда-сюда, она становится героем фильма», – говорил Джармуш в интервью Кэтлин Макгиган в 1990 году.
Коги Танака выпустил в 1993 году 40-минутное посвящение Ясудзиро Одзу, в основу которого легли признания в любви мастеру от Клер Дени, Линдсея Андерсона, Хоу Сяосяня, Стэнли Квана, Пола Шредера, Вима Вендерса, и, конечно, Аки Каурисмяки.
В экспозиции отрывка с Аки мы видим планы города Хельсинки: парусник, дома в современном европейском стиле, флаг Финляндии, трамвай, снятый принципиально с нижнего ракурса, кусок завода и труба теплоцентрали (опять же – в стиле Одзу), далее рабочие на красном фоне натягивают какой-то холст (или гигантский экран), в подсобное полумрачное помещение, где стоит портрет Одзу, заходит Аки. Он приветственно, по-японски, кланяется. Садится, закуривает. Представляется. Начинает свой монолог.
«Одзу-сан, это Аки Каурисмяки из Финляндии. Я снял 11 паршивых фильмов, и это всё Ваша вина… В 1976 году, в Лондоне, мой брат заставил меня пойти в музей кино, где я увидел фильм «Токийская повесть». После этого фильма я