Богородные днесь кровью усны горчат,
Со семейством святым юродные пасутся.
Всё летят ангелки, всё за нами летят,
Чернью крылия их полыхают и златом,
В крушнице толока и агнцов не простят,
Виждь, кадится Звезда на снежке желтоватом.
Накрали мы шаров, серебряных утех,
И цветки воплели вместо тесем в игрушки,
Так у елок одно и поздравили тех,
Тесьмы взяли себе, отдали нам задушки.
Рисовали Тебя разве кровию мы,
Обводили персты, длили нить по окладу,
Чтобы рделся образ, не хватило тесьмы,
Ан и с воинством тьмы тоже не было сладу.
Ах, одна у Тебя, святый Господь, юдоль,
Все не кличешь Ты нас в золотыя чертоги,
И мелки сожимать чадам перстно доколь —
Тлумы в бойном сребре заступают пороги.
Ботанический накат
Горит портальный сад, уже мертвы,
Как ртутные шары, кусты скользят,
И скоро светокопии листвы
Гектографы снегов преобразят.
Не мы ль сюда бежали и светлей
Зеленей сих и не было цветов,
И патиною липовых аллей
Цирцея крыла терние крестов.
Сколь жертвенники неба высоки,
Привратник возлияньями грешил,
Руфии травень дарствовал цветки,
Которые в инферне засушил.
Воочию кто видел рай и ад,
Не вспомнит этой мертвенной слюды,
И тщетно авгурийский вертоград
Хранит еще кровавые следы.
Червонную рубаху день одел
И чернь казнил, сад в корке метастаз
Под бритвой сентября похолодел,
Но рдеют листья в тронном злате ваз.
Нафабренных деревьев частокол
Приблизился, почто они в крови
И средь махровых роз испуг расцвел,
Когда на свете нет иной любви?
Живи, пока с небес не вострубит
Архангел, хмель вдыхай, пока в груди
Есть жженье и благая кровь не спит,
А вечная разлука – впереди.
Пылает ночью огнь, кипит развал
И спелые плоды чернеют днем,
Где сад – во гробе Лазарь – царевал,
Чтоб тризниться, дразня живых огнем.
Стена
Фреска
Не аравийская земля
Песчаностенный вал подъемлет,
И не московского Кремля
Громада небу тяжко внемлет.
Стоит осенняя стена
Сплошного солнечного гула,
Еще жужжания полна
Листвы и птичьего разгула.
Молчи, молчи – она горит,
Коробя фрески именные,
Вохру художникам дарит
И прочит рубища иные.
Легко в лимонной этой тьме
Уже навечно затеряться,
Блажить у нищих на уме
И с мертвой краской растворяться.
Лишь ельник шумом гробовым
Жжет коррозийный