Потом он встал и прошёл к той самой площадке, на которой чуть раньше стояла разделившая их пожилая женщина. С более близкого расстояния она ещё лучше смогла рассмотреть и его фигуру – высокую, худощавую, но с широкими плечами и грудью, – и длинные, неожиданно красивые ноги в джинсовых шортах, и глаза, и дурацкую стрижку. Напоследок он окинул Марину пристальным взглядом и, указав на неё пальцем, тут же показал тот же самый жест, что и она ранее, – большой палец над сжатым кулаком – и прошептал так, что она услышала: «Ты красивая». А потом шагнул в открывшийся дверной проём и уже с остановки помахал рукой.
Автобус отъехал, и Марина увидела в окно, как он неторопливо пошёл в сторону здания автовокзала, мимо которого они проезжали. Это удивило её. Оказывается, почти весь путь до работы был уже позади, и совсем скоро женщине и самой нужно было выходить. «Вот это да! – подумала она в возбуждении. – Мы так быстро приехали в этот раз!» Но она и сама прекрасно понимала, что ехали они так же, как обычно, и только переглядывания с мужчиной позволили ей сделать путь субъективно короче и на порядок приятнее.
Выходя на своей остановке, Марина гордо и задорно взмахнула и без того взлохмаченной чёлкой, подставила лицо горячему летнему ветру и позволила ему играть с её длинной юбкой. Она чувствовала себя влюблённой и любимой. Ну и пусть эта влюблённость в незнакомца продлилась всего полтора часа поездки и никогда ни к чему большему не приведёт. Пусть он женат, а она замужем. Пусть они оба ещё через полтора часа забудут друг друга. Это всё неважно. Важнее другое: второго такого шикарного убийцы времени, как влюблённость, нельзя и представить. Даже французская пословица вспомнилась к месту: «Любовь убивает время, а время убивает любовь». Всё-таки французы знают в этом толк… Да и убивает он так нежно…
Марина уверенно шла по дорожке, обрамлённой зеленью. Несмотря на жару, сердце её пело. Жизнь продолжалась и была прекрасна, без всяких там передышек.
Убежище
Вот вы думаете, подростком быть легко? Фиг тебе с маслом, отчизна, как сказала бы моя мама. Правда, когда я использую её словечки, она ругается, требует, чтобы я следил за речью. Но я всё равно таскаю к себе в копилку её выражения, очень уж точно они выражают мои мысли – особенно те, что относятся к «лёгкой» жизни подростков.
Не знаю, как другие, но я оказался вообще не готов к тому, что за какие-то полгода моё тело изменилось почти до неузнаваемости. Вроде был худой пацан – а тут уже высокий, но всё такой же худой парень с широченными, как у отца, плечами. Руки длинные, ноги длинные, я в них постоянно путаюсь, за всё подряд цепляюсь… Как бы