Убедить Симона приехать на экономический форум главному редактору удалось не сразу. По счастливому стечению обстоятельств, в Петербурге оказалась группа «Война», за которой мой леворадикальный друг следил уже некоторое время, так что уговаривать дальше не пришлось, Симон даже согласился вдогонку к форуму сделать дополнительное экономическое интервью – лишь бы встретиться с «Войной». У них на счету уже было несколько акций, которыми преимущественно интересовалась ЖЖ-шная публика, ну и соотвественно, либеральная интеллигенция. Самой знаменитой была акция с говорящим названием «Ебись за наследника Медвежонка», которую «Война» устроила в Зоологическом музее. Была ещё акция ко дню декабристов, когда в «Ашане» (выбор магазина Симона особенно обрадовал: выкуси, французский конгломерат) «повесили» несколько мигрантов, а ещё мент-священник, крадущий продукты из магазина «как символ сращивания коррупционных составляющих церкви и силового аппарата».
Симон нынче носил красные носки и в молодости увлекался радикальным искусством, в смысле даже творил что-то такое концептуально-несусветное для французских галерей, но в зрелости из бурной юности остался только «пояс для митингов» – это «если начнут бить по почкам». За акциями «Войны» он следил неусыпно через ЖЖ «идеолога и серого кардинала» группы Плуцера-Сарно. Когда главред «дала добро на стриптиз», Симон пустил меня по следу, и мы договорились на интервью. «Война» нам даже предложила поучаствовать в очередной акции, правда, не уточняя, какой конкретно. Кроме ориентировочной даты у нас не было ничего, только примеры других акций. Я сразу упала в обморок, мол, кошмар, вдруг придётся публично совокупляться или красть что-нибудь из магазина. Симон упрекнул в нежелании участвовать в становлении русского протестного искусства, но спасло меня от потенциальной «административки» лишь дата нашего приезда в Петербург: акция должна была состояться в ночь накануне нашего приезда. Симон был безутешен: коммерческий директор наотрез отказывался платить за новые билеты, тем более, ради «такого». Если бы речь шла об умасливании рекламодателя – другое дело, а тут – непонятно что. На просьбы «Войны» послать на акцию нашего «профи-фотографа» мы тоже были вынуждены ответить отказом, у нас просто такого не было.
– Да-да, слушаю вас, – в трубке на фоне уличной катавасии послышался заносчиво-пьяный голос Олега, – ну что? Видели нашу последнюю акцию?
– А, то есть член – это вы?
– Ха, а кто же еще? (На месте Олега я бы в этот момент закатила глаза).
– Мы сможем сегодня с вами встретиться? Во второй половине дня?
– Валяйте, привозите своего француза, часа в 4 вечера на Петроградской стороне. Только в следующий раз Любке звоните. Конспирация!
– А как…
Я хотела узнать, как мы их узнаем и где конкретно встретимся, но Олег уже бросил трубку, а Симон выжидательно на меня смотрел, потирая руки.
Поехали, в общем, в эту чудную питерскую погоду, когда никакая куртка не спасает от пронизывающего июньского ветра. Местами пришлось идти через горки окурков и бутылок – выпускнички отлично погуляли на «Алых Парусах». Возле Ростральных колонн позвонила уже «Любке», которая сказала нам идти дальше через мост и что мы их скоро увидим.
В общем-то так и случилось: уже на проспекте Добролюбова, возле какого-то сквера, на пустой совершенно улице выделялась небольшая компания и даже издалека выглядела странноватой: пятеро взрослых и маленький ребёнок, которые просто стояли возле лавочки и громко смеялись. Подойдя ближе, мы с Симоном увидели разложенную «поляну» с колбасой, сыром, оливье в пластиковом контейнере и пивом. Оливье ели прямо из контейнера без помощи приборов. Олега-Вора можно было узнать сразу: высокий, статный, хотя и с брюшком – он вёл себя как предводитель компании, остальные казались на вторых ролях. Его бледное хамоватое лицо с хаотично выбритыми соломенными усами и бородёнкой сразу вызвало у меня непонятное отторжение, но, впрочем, это можно было списать на мою пуританскую натуру. Наталья-Коза оказалась худенькой, небольшого роста женщиной с прозрачным изможденным лицом в обрамлении темных кудрявых волос. Леня Ебнутый был пьяно-усталый, с такой же хаотичной растительностью на лице, как и у Олега. Любка выглядела как комиссарша Вяземская из «Собачьего сердца», ее пухло-революционное лицо было как будто списано с картины Дейнеки. При этом то же самое лицо необыкновенно смягчалось, когда она звала к себе Каспера, сына Козы и Вора, или играла с ним в прятки. Каспер Ненаглядный («Да, мы так и записали в паспорте!») был радостным, общительным и энергичным ребенком, который спокойно мог сидеть от силы минуту.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст