мог почерпнуть из разговоров Бехидже, было плачевно мало для того, чтобы хотя бы сориентироваться в обстановке. Единственное, что он понял через три дня: место, где он находится, в глубоком космосе, что это терминал или станция, но не корабль, и что он продолжает строиться. Это внушало некоторую надежду и в то же время казалось абсолютно безнадёжным. Надежду внушало то, что на терминале в космосе, где все свои, вряд ли есть усиленная охрана или изощрённая система слежения. Безнадёжной казалась всякая попытка бежать отсюда одному – времени действительно прошло не мало, пусть даже меньше, чем говорил Шитаха, и вряд ли Ив сможет в одиночку справиться с современным кораблём. Но бездействовать Ив не мог. Он был из тех, кто начинает действовать порой безо всякого плана, в надежде, что в процессе действия начнут открываться новые возможности. И потом, бездействовать было нельзя. Шитаха твёрдо вознамерился вырвать из памяти Ива то, что представляло для него, судя по всему, огромную ценность, и стимулировал его память наркотиками, которые медленно сводили Ива с ума, электрошоком и прочими радикальными средствами. У него появились шрамы на запястьях и ногах оттого, что зажимы иногда слишком впивались в кожу; и память стала играть с ним злые шутки: он начал забывать то, что произошло только что, зато стали всплывать какие-то совершенно фантастические вещи. Видимо, то, что иногда мелькало в памяти Ива, было не то, что интересовало Шитаху, потому, что попытки заставить его вспомнить становились всё более и более жестокими день ото дня. В конце седьмого дня – Ив, чтобы не сойти с ума, вёл счёт дням очень прилежно, – он почувствовал, что Шитахе уже всё равно, выживет ли он в итоге всех его попыток. Он должен был что-то узнать, и его не волновала цена.
Зато она очень волновала Ива. Он не мог относиться к возможности восстановить его в виде нового офта так же просто, как Шитаха. Он уже умирал однажды и не хотел этого опять. А во-вторых, его пугала фанатичная настойчивость Шитахи. Кого он мог выдать мутанту Вэйхэ, что рассказать? Собственные бессилие и бесправие мучили его чрезвычайно. Спустя несколько дней он уже знал, что что-то действительно было в его жизни помимо того, что он помнил так хорошо. Он вспоминал чувства, эмоции, каких-то людей, чаще всего – женщину. Она мучила его не меньше, чем всё остальное, а может, больше. Он не помнил её лица и имени, но в то же время знал про неё безумно много: как она улыбается, как хмурится, как плачет, как злится, и всё это было так важно! Помимо этой женщины было ещё что-то важное, чего он вспомнить не мог, но что постоянно вертелось где-то в преддверии памяти. Шитаху бесило его бессилие что-либо вспомнить, но больше всего его бесила эмоциональность тех крох, что он сумел выдрать из памяти Ива в конце концов. У Ива очень скоро не осталось никаких иллюзий и сомнений в том, что Шитаха уничтожит его. И не только его. В конце первой недели он сумел выяснить, что кто-то заказал Шитахе его офта, и этот кто-то, возможно, находится в большой опасности со стороны самого Шитахи. Нужно было действовать. Ив не знал, сколько у него времени, и решил действовать как
