Ну, ничего, это только начало. До свадьбы у меня еще куча времени.
Глава 12
Влада
Меня привозят домой. Бугаи позволяют мне самостоятельно дойти до него. Только сопровождают, как два огромных хмурых тюремщика.
А я прямо так и чувствую себя. Как в тюрьме. Можно ли это место теперь вообще назвать домом? Здесь меня предали. Тут я теперь заложница без права голоса и возможности поступать так, как того хочу я.
Отец еще не вернулся с работы, но, думаю, Дамир уже донес ему о том, что выловил меня в аэропорту. А если нет – две гориллы у входа в наш дом очень красноречиво опишут всю ситуацию. Одним своим видом.
– Владлена! – на пороге меня встречает мама. – Ты где была?
Мать с опаской поглядывает на амбалов позади меня, но те учтиво остаются за дверью. Как сторожевые псы. Готовые для хозяина любого растерзать. А как что не по его будет – застрелит. Прямо как тех бедолаг, что решили воспользоваться моим ртом в «Падшем Ангеле».
– Уже нигде, – бросаю сухо и направляюсь к лестнице на второй этаж, чтобы попасть в свою комнату. Закрыться там и поразмыслить над нормальным планом.
Но мама не отстает.
– Влада! Я с тобой еще не закончила! – сурово произносит мне вслед она.
Нехотя разворачиваюсь на лестнице. С кислой миной жду продолжения разговора.
– Ты хоть знаешь, что будет, когда отец узнает?! Мне стоило больших усилий справиться вчера с его агрессией.
– Мам, серьезно?! Вот прям серьезно?! Вы реально не понимаете, на что толкаете меня?
– Малыш, послушай, у нас сейчас трудные времена. Папа взвинчен, мы с тобой тоже не в лучшем расположении духа, но все ради общего блага, понимаешь?
Не в лучшем расположении духа? Да у меня грудь разрывается оттого, как страшно порой бывает. Ком в горле уже несколько дней давит на гортань. И я не могу от него избавиться, потому что целыми днями нахожусь в напряжении, с того самого момента, как узнала о том, что меня выдают замуж за Айдарова.
После того, как увидела его фотография на экране ноутбука, даже сморщенный богатый старикашка показался не таким уж плохим вариантом.
– Я понимаю, мам. Можно уже пойду? Жених, – делаю упор на этом слове, – сказал быть при параде к семи, мне нужно собраться.
– Конечно, – мать поджимает губы. – Распоряжусь, чтобы ужин на тебя не готовили.
Мы расходимся по разным углам дома, потому что абсолютно не понимает друг друга. Между нами стена. И я бьюсь в нее как одержимая, пытаюсь прошибить лбом, а родители лишь делают ее толще. Будто открещиваются от меня, не хотят видеть очевидных вещей, потому что мы все уже вляпались. Айдаров не из тех, кто отступит. Да, сегодня он пощадил меня, но это другое. Быть может, просто придумал наказание изощреннее. Вот наряжусь в красивый вечерний наряд, сделаю прическу, а он отнесет меня на жертвенный алтарь, где всласть вкусит моих страданий.
Папа понимает, думаю, что пути назад теперь нет, но не хочет признавать, что облажался, пытается меня обвинить во всех смертных грехах. Да они оба убеждают,