Вышли из канцелярии и вошли в соседнее здание.
А запах чем-то хлорку напоминает. Сразу понятно – здесь чистота и санитария. Показала Виктория мне палаты, в них пусто. В подвале стоит ящик с кристаллами, их надо зарядить магией и отдать в больницу.
– За каждый заряженный кристалл дают один балл. В них нужна магия земли, у тебя с этим порядок, я смотрела твою карту, – пояснила Виктория. – Много не заряжай сразу, вдруг ты понадобишься, а у тебя сил нет. Заряжай всегда перед сном. Так все делают.
– А где моя постель? Мне надо побриться и в столовую сходить, – напомнил я об окончании экскурсии по больнице.
– Тебя не прокормишь, я такая красивая, а тебя всё в столовую тянет, не нравлюсь, что ли? – состроила глазки Виктория.
А вопрос непростой, вижу, как ее волнует ответ.
– Ты очень красивая, но у меня есть тайна. Вот если Лука разрешит, тогда и тебе расскажу. Я серьезно хочу взять ее в жены, может, это магия так на меня действует, тянет меня к ней, – сообщил я, как обстоят дела на любовном фронте.
Виктория уже не ребенок, пусть взрослеет скорей.
Огорчилась она, но пытается крепиться и не показывать свои чувства. Приклеила на лицо улыбку и не снимает ее. А душа у Виктории еще ранимей, чем у Луки.
Подошел к ней и обнял за плечи.
– Поплачь, Виктория, тебе станет легче, – попросил я и погладил по голове.
Она сначала всхлипывала, а потом как заревет в голос. Назвал я ее сестрой, но мужские рефлексы проскакивают, хочется и ее любить.
Плакала она недолго, но форма моя намокла на груди. В столовую так не пойдешь, а сменная у меня форма, возможно, в шкафу виртуальном лежит, еще отыскать надо будет.
Надо прекращать потоп. Лучшее лекарство от этого – сказка.
– Давным-давно жили старик со старухой, не было у них детей, – начал я рассказывать сказку о Снегурочке.
Слушала Виктория с интересом, а в конце сказки, когда Снегурочка растаяла, опять реветь начала. Но теперь не было в этих слезах той горечи, а было переживание о других.
– Еще хочу, – потребовала она.
– Ты посмотри на меня, я весь в твоих слезах. Как мне в столовую идти теперь? – я огорчился и посмотрел на форму мокрую.
– Опять недоволен, мои слёзы не видел никто. А сколько у тебя на форме, это надо в музей отнести и молиться на них. Довел девушку до слёз и еще говорил, поплачь-поплачь, я и заплакала, – вздернув носик, фыркнула Виктория.
– А постирать и высушить форму можно? В музей еще сделаем, в тебе воды много осталось, буду ее выдавливать из тебя, – я улыбнулся в ответ.
– Покружи меня, мне станет легче, – попросила Виктория.
Покружил ее.
Откуда только любопытные появились, стали заглядывать к нам.
А Виктория кружится и смеется.
– Всё, пора форму приводить в порядок, – я остановился, придержав Викторию, у нее тоже голова от вращения закружилась. – Сестренка, мы теперь с тобой всю жизнь вместе будем.
– Ладно,