– Бежать? – повернула я к ней голову и опустила взгляд, покачала головой: – Он найдет меня.
Это бессмысленно. Всю землю перероет, бросит на поиски своих верных псов, не успею я за стену выйти.
– Не найдёт, – твёрдо заявила нянюшка.
Я вновь повернулась к ней, внимательно посмотрев.
– Что ты задумала, Дори? Выкладывай, – потребовала, внутри воспарила надежда.
– Ох, грех мне будет на душу, да простит меня Слепая Дева, – запричитала женщина.
– Говори же, что придумала, – велела я строго.
– Вы вся в матушку, она тоже была худенькая – я-то знаю её с пелёнок. Подвижная, весёлая, проказничала много….
– К чему ты клонишь, говори же скорее, – сжала кулаки, теряя терпение.
Нянюшка сглотнула.
– Вы косы-то отрежьте и мужскую одежду наденьте, и никто вас никогда не признает.
Я смотрела пристально и долго на няню, осмысливая сказанное. На мои губы медленно наползла улыбка.
– Дори, ты молодец! – наконец, выдохнула я.
Она рукой махнула.
– Да что вы! Я бы никогда такого вам не пожелала, но… Сальмос погубит вас, – дрогнул её голос, а на глаза набежали слёзы.
Я повернулась к ней и склонилась.
– Найдешь одежду подходящую? – шепнула.
– А как же. Если уходить, то сейчас, пока этот зверь не проспался…
– Вот и поторопись, – подмигнула я.
Она убежала, а я осталась одна. Повернулась к зеркалу и взяла со стола ножницы, вдохнула. Матушка любила мои волосы, они у меня до поясницы, густые красивые медные волны. Я неспешно расчёсывала их, напевая древнюю, как сама Дева, песню, что передавалась от женщины к женщине. А потом, отложив гребень, взяла тёмную с золотистым отливом прядь и потянулась за ножницами. Отрезала не слишком коротко, чуть выше плеч. Взяла следующую. Пряди мягко падали на пол.
Вошла с тряпьем нянюшка и, застыв, побледнела.
– Ох, грех мне, грех… – вновь запричитала она.
Я смотрела на себя в зеркало.
– Не слишком-то я похожа на юношу, слишком большие глаза и брови женские, – подумав немного, я напустила на лоб пряди и сделала челку, чтобы та закрывала брови и глаза. – Ну вот, – улыбнулась я, – совсем другое дело. Спасибо тебе, – повернулась к женщине.
Глянула на одежды.
– Это моего племянника, ему пятнадцать – вам как раз будет…
Я прошла, взяв длинный лоскут, вопросительно глянула на женщину.
– …Этим грудь обернуть, – объяснила она.
– Помоги, – решительно попросила.
Стягивать рёбра было больно – раны на спине загорелись огнём, я искусала все губы, пока закончили.
– Вы одевайтесь, а я вещи соберу и мази положу…
Я кивнула и, взявшись за полотняную рубаху, принялась одеваться. Закончив, повернулась к Дориан, сжимая пальцами широкие длинные рукава. Слишком велико, но оно и лучше – скрывает все избы тела.
– Ох, не признать, госпожа.
Я