Моим первым учителем была мама. В школе она проработала много лет. Малочисленные хейтеры постоянно твердят, что я росла в семье маргиналов. Несомненно, их опыт общения с маргиналами явно богаче моего. В моём кругу общения таких не было ни тогда, ни сейчас. А раз моя мама учитель, то я решила, что просто обязана хорошо учиться, иначе получится, что отличные отметки валятся мне на голову за здорово живёшь. Дети учителей меня поймут: здесь довольно тонкая грань между желанием доказать одноклассникам, что я чего-то стою, и желанием убедить маму, что пятёрку я получу и без её участия. Я старательно зубрила уроки, и мне становилось всё легче и легче учиться. Даже не смогу выделить любимый предмет. Скорее всего, его и не было. Успевала я по всем предметам и школу закончила с золотой медалью.
Ещё в младших классах я полюбила спорт. И опять меня никто не заставлял и не гнал пинками в секцию. Получилось само собой. Мама моей подруги совершала ежедневные пробежки и брала нас с подругой с собой. Мне так понравился бег, что до сих пор я стараюсь не пропускать ни одного дня для тренировки.
Тихая мышка превращалась в уверенную в себе девицу, охваченную жаждой справедливости. Обычный подростковый максимализм. Но мне кажется, что тяга стоять на своём ― исключительно моя черта характера. В старших классах я спокойно вступала в спор с учителями, доказывая свою правоту. Словом, от маленькой девочки, готовой провалиться сквозь землю от смущения, когда на неё смотрит больше одной пары глаз, ничего не осталось.
В нашей семье было трое детей. Серёжа старше меня на девять лет, а потому у него были свои друзья и свои интересы. А Саша старше меня только на полтора года. Мы были ближе друг к другу, впоследствии даже учились в одном институте. Мысленно заручившись его поддержкой, я заявила родителям, что уезжаю в Обнинск поступать в институт. Почему не в Москву? Ну, во-первых, у меня отсутствует «синдром провинциала», когда до обморока стесняешься места своего рождения и отчаянно рвёшься в столицу, а попав туда, свысока смотришь на «понаехавших». И во-вторых, в этот институт уже поступил мой брат. Мне было всего шестнадцать, но папа с мамой отнеслись к моему решению спокойно. Так они относились ко всем нам. Думаю, они были уверены, что мы, их дети, точно не станем лоботрясами. А кроме того, они уважали нас как личностей, которые могут решать проблемы самостоятельно. Наверное, это правильно, но я приняла такое положение вещей слишком буквально. Потом, что бы ни случалось в жизни, я старалась решать проблемы сама и только сама. Может, это и к лучшему. По крайней мере, я постаралась никак не впутывать родных в свои проблемы, когда… Словом, обо всём порядку.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Теперь я достаю матрёшку-студентку. Тоненькая и смешливая, она словно сама запрыгивает мне в руки.
Придётся воспользоваться избитой фразой о прекрасных студенческих годах. Но то время было