И статуи лижет.
В Париже на лыжах не ходит никто.
Все только и носят бомбы в метро,
Пьют кофе в бистро, не снимая пальто,
Да греют нутро, попивая «бордо».
У Гранд-Опера́ взрывают с утра
И у «Лафайета» бомбы в пакетах,
У башни Эйфеля дым всю неделю,
А у Нотр-Дам – в основном по средам.
В Париже на лыжах не ходит никто.
Все только и носят бомбы в метро,
Пьют кофе в бистро, не снимая пальто,
Да греют нутро, попивая «бордо».
…В Париже о Нижнем не знает никто…
Но если вы всё же окажетесь в Нижнем,
То вспомните тех, кто скучает в Париже:
О наших девчатах, что в Мулен Руже —
О Вере, Наташе, Оксане и Груше;
О моднике Славе, о дворнике Сене,
Что с мыслью о Волге томятся на Сене,
О воре Петре, сутенёре Антоне,
Что с мыслью о доме пьют на Вандоме.
И вспомнив их всех – лысых, светлых и рыжих,
Скатитесь разочек с горки на лыжах.
В Париже на лыжах не ходит никто…
Все только и носят бомбы в метро,
Пьют кофе в бистро, не снимая пальто,
Да греют нутро, попивая «бордо».
На лыжах в Париже не ходит никто!
Вальсу моему хлопали от души! А главное – я положил почин: после меня на сцену потянулись стройные ряды нетрезвых вокалистов из других регионов.
Матрёнова вся светилась от радости:
– Хорошо поёте, Игорь. Пожалуй, я спокойна за завтрашний день.
Тут я увидел Эльвиру. Она стояла у дверей на входе в зал, жестами показывая мне на часы: было около девяти. Я направился к ней.
– Моя смена заканчивается, а вас всё нет. Хорошо, что знала, где искать, – сказала она и польстила: – Классно поёте, на вашем месте я бы задумалась о смене профессии.
– Хотите, «я вам спою ещё на бис»? – раздухарился я.
– Как-нибудь в другой раз, – негромко сказала она, озираясь. – Кажется, я придумала вам вариант с ночёвкой. Три тысячи за ночь, как договаривались?
– По рукам! Только я возьму в баре что-нибудь выпить на ночь.
Бар был напротив: купив там бутылку коньяка, минеральной воды и фруктов, я увидел, что денег у меня осталось всего ничего – тысячи четыре. Погрустнев, я протянул Эльвире три «штуки». Она нервно взяла деньги и, быстро сунув их в карман, прошептала мне:
– Идём за мной!
Взяв сумку, я покорно поплёлся за Эльвирой в недра «Древа Хитрово».
Я так вымотался за этот бесконечный шебутной день, что мне как можно скорее хотелось плюхнуться на любой лежак и забыться мертвецким сном.
– Куда мы идём? – спросил я её по мере того, как мы углублялись в чрево отеля по длинному нескончаемому коридору.
– Сейчас увидишь, – как-то вдруг перешла она со мной на «ты».
– Мы вроде не пили на брудершафт, – уже заплетающимся языком отвечал я.
– Ещё