Девушки просто плохо знали мой нрав и то, кем я была воспитана. От благородных кровей во мне только название. Брат всегда общался с простолюдинами, а я носилась за ним хвостиком. Поэтому словосочетание «втащить в жбан» мне было известно с раннего детства.
Сейчас я всячески подавила желание размахнуться и врезать кулаком по скуле, лишь мило оскалилась. Хорошо, что рога не полезли, а то произвела бы неизгладимое впечатление.
– Отдохнула ли? Как тебе сказать? – я изобразила растерянность. – Передо мной извинился лично император, и у нас был разговор наедине, так что я рада своему нелепому заточению.
– Наедине… – повторила восточная Тина с придыханием, словно уже представила, как мы с императором занимаемся тем, что описывают в непристойных любовных романах.
Во всех позах и ракурсах. На кровати, у ночного горшка и так далее по списку.
– Ну и о чем вы разговаривали? – а вот моя западная оппонентка не удержалась от фырканья через губу.
– О том, что тебя выгонят первой, – ответила я с ухмылкой, после чего подняла низ платья и гордо удалилась. – Увы. Ты ему заранее не понравилась, – бросила вдогонку.
Демоны и боги, дайте мне сил пережить этот отбор. В прямом и переносном смыслах слова.
Папенька, конечно, удружил. Отправил меня в логово к голодным тварям под названием «одинокие женщины». Одна только императрица-мать чего стоит: с виду милая особа, но чувствуется, что перекусит надвое и не поперхнется.
Я знала, что предыдущий император, отец Эдварда, погиб пятнадцать лет назад во время охоты от когтей медведя. Решил завалить того голыми руками, а в итоге завалили его самого. Нелепая смерть. Он оставил безутешную вдову, на которую легло бремя правления, и двенадцатилетнего сына, слабо соображающего в дворцовых премудростях.
Императрицу Элоизу – мать Эдварда – пытались свергнуть, но она оказалась удивительно хваткой женщиной. Вскоре предыдущие советники были разогнаны, а некоторые даже казнены. Ну а император Эдвард, едва ему стукнуло восемнадцать, взошел на престол.
Не думала, что когда-либо познакомлюсь с ним.
Понравился ли он мне? Ну, чисто по-мужски?
Я задавала себе этот вопрос и вчера, и позавчера после столкновения. Было в правителе нечто притягательное, заставляющее сердце биться чаще. На уровне инстинктов. Но на уровне всё тех же инстинктов он меня пугал.
Как трусливому зайцу, мне хотелось бежать так далеко, сколько хватит сил. Прочь из дворца. Прочь из столицы. Прочь от ледяного взгляда императора.
Но, как тот самый заяц, я не могла сдвинуться с места, завороженная его холодностью.
Бр-р-р.
Ужин прошел в привычной для нас обстановке: императрица-мать с неизменными вопросами и похвалами, молчаливый сын, уткнувшийся в документы, и невесты, у которых от напряжения дергался глаз.
– Что ж, вечер подходит к концу, а значит, мой сын должен объявить имя участницы, которая выбывает из смотрин, – ближе к десерту промурлыкала императрица-мать, тотчас