Фальсификация или экспертиза фальшивых документов в его служебные обязанности никогда не входила, но в данном случае задача облегчалась тем, что фальшивые письма он писал от своего собственного имени, и в них не было ни слова правды.
К тому моменту, когда поезд проезжал Халльсберг, Гульберг забраковал еще массу набросков, но постепенно все-таки нашел нужную интонацию. К моменту прибытия в Гётеборг он уже написал двенадцать писем, которые уже вполне сам для себя одобрил. При этом тщательно проследил за тем, чтобы на бумаге остались отчетливые отпечатки его пальцев.
На центральном вокзале Гётеборга ему удалось найти копировальный пункт и снять с писем копии. Затем он купил конверты и марки и опустил документы в ящик, почту из которого забирали в 21.00.
Гульберг взял такси и отправился в гостиницу «Сити-отель» на Лоренсбергсгатане, где Клинтон заранее забронировал ему номер. Между прочим, это была та же гостиница, где несколькими днями раньше ночевал Микаэль Блумквист. Гульберг сразу отправился в свой номер и присел на кровать. Он смертельно устал и к тому же вспомнил, что за весь день съел только два кусочка хлеба. Но есть ему по-прежнему не хотелось. Он разделся, вытянулся в постели и почти сразу же заснул.
Лисбет Саландер проснулась сразу же, как только услышала звук открывающейся двери, – как от толчка. Ей сразу стало ясно, что это не кто-то из ночных сестер. Чуть приподняв веки, она увидела в дверном проеме силуэт человека на костылях. Залаченко застыл, рассматривая ее в свете, проникавшем из коридора.
Не шевелясь, Лисбет скосила глаза так, чтобы бросить взгляд на часы – они показывали 03.10.
Она перевела взгляд на несколько миллиметров и заметила стоявший на краю прикроватной тумбочки стакан с водой. Глядя на стакан, прикинула расстояние – до него можно было дотянуться, не перемещая туловища.
Потребуется какая-то микродоля секунды, чтобы протянуть руку и резким движением отбить верхушку стакана о жесткий край прикроватной тумбочки. Если Залаченко склонится над ней, можно будет за полсекунды всадить острие ему в горло. Лисбет просчитала другие варианты, но пришла к выводу, что стакан – единственное доступное ей оружие.
Она расслабилась и стала ждать.
Залаченко не двигаясь простоял в дверях две минуты.
Потом он осторожно закрыл дверь, и Лисбет услышала слабый скрип костылей – он удалялся от ее палаты.
Через пять минут она приподнялась на локте, дотянулась до стакана и сделала большой глоток. Затем спустила ноги с кровати, отсоединила электроды от руки и грудной клетки и, покачнувшись, встала. Примерно через минуту она почувствовала, что может двигаться. Потом добрела до двери, прислонилась к стене и перевела