Мы улыбнулись друг другу, словно старые товарищи, и я вдруг поняла, что наконец-то оказалась на своем месте. Я делаю то, что мне нравится, и рядом со мной хорошие люди. Фьярви смотрел так, словно хотел о чем-то сказать, но не решался.
– Мамочка! – услышала я голос Глории. – Смотри, какая у меня шкатулка!
Я увидела дочку, идущую по коридору: в руках у нее была крохотная шкатулка с золотой инкрустацией. Прелестная вещица – но, взглянув на нее, Фьярви вдруг изменился в лице, словно прямо перед ним во весь рост поднялась смерть, и проревел:
– Брось! Брось немедленно! Аш-шахаван-инзун!
Глория замерла с раскрытым ртом, протягивая к нам шкатулку – мы с Фьярви рванулись в сторону моей девочки, и на какой-то момент во мне не осталось ничего, кроме нарастающего ужаса за дочь. Фьярви успел ударить ее по руке, выбивая шкатулку: в тот же миг инкрустация на ней пришла в движение, и я почувствовала, как под нами дрогнул пол, словно здание «Вилки и единорога» пыталось что-то с себя стряхнуть.
Шкатулка покатилась по паркету, расспыпая искры; выплевывая ругательства на темном гномьем наречии, Фьярви подхватил Глорию на руки и бросился бежать. Я рванулась за ними, слыша встревоженные взвизгивания домовых за спиной и чувствуя, как коридор наполняется магией – темной, жестокой. От нее веяло чем-то гнилым, и волосы поднимались дыбом от этого запаха.
Меня бросило в холод – и тут же окутало жаром. Я почти слышала, как смерть, горячая и мучительная, щелкает зубами, пытаясь догнать нас.
Когда-то давно я слышала о шкатулках с проклятиями, но подумать не могла, что однажды увижу такую дрянь своими глазами. Мы выбежали в холл, почти слетели по лестнице и оказались на улице – тогда я услышала, как далеко-далеко что-то хлопнуло и зазвенело.
Проклятие не достигло цели и развеялось.
Фьярви почти рухнул на ступеньки, похлопал Глорию по щекам, пытаясь привести ее в сознание – я опустилась рядом с ним, и все во мне сжалось, когда я увидела, как бледна моя дочь. Она открыла глаза, всхлипнула и что-то пробормотала, и я поклялась, что найду того мерзавца, который подсунул ей шкатулку, и он очень пожалеет о своем поступке. Фьярви надавил на переносицу Глории, и она окончательно пришла в чувство. Я взяла ее на руки, прижала к себе, мысленно скользя по магическим полям, которые окутывали дочку, и проверяя, все ли в порядке. Да, все было хорошо…
– Если бы не вы… – прошептала я. – Ох, Фьярви, вы ее спасли!
Гном усмехнулся. Глория сжала его руку, всхлипнула, вздрогнув всем телом. Ей было страшно, и страх развернулся в ней именно сейчас.
– Детка, где ты взяла шкатулку? – с искренней тревогой спросил Фьярви. Глория снова всхлипнула и негромко ответила:
– Купила в магазинчике… вон там, на той улице. Я хотела платье для Мамзель Тутту, а потом подумала, что лучше куплю что-то для мамы… У нее сережки просто в мешочке лежат.
Милая моя девочка! Я с трудом сдерживала слезы. Если бы я потеряла Глорию, то и мне самой тогда было бы незачем жить.
– Что-то