– Че те надо? – спросил я.
Он мне втирает то же самое.
– Я не понимаю по-вашему ни хера!
– From Ukraine?
– Россия.
– Ok. Get to hell out of here!
– Да пошел ты на хуй! – ответил я и пошел к отцу.
– Что он тебе говорил? – спросил меня папа.
Да я откуда знаю? И тогда отец мне объяснил, что я не могу переходить там дорогу и что мне могут выписать штраф с повесткой в суд.
Мы поехали забирать Шерри с работы. И сразу же поехали есть. Дома мы вообще редко готовили. Обычно мы ездили в рестораны со шведским столом. Платили десять долларов и жрали, что хотели. Еще и колу наливают официанты. Шикарненько!
На второй школьный день я уже разобрался, куда мне и как. На физкультуре мне выдали белую футболку с надписью «Taft» – она у меня до сих пор на даче валяется. Только на плечи и пузо больше не лезет. Еще бы… Столько лет прошло.
Перед началом урока я сидел в форме на перилах, и ко мне подсел Заки. Афганец. Самый младший брат. И что-то мне начинает говорить. Я лишь отвечаю «Yes, yes». И тут я слышу:
– На Севастопольской я жил.
Стоп!
– Ты че, – спрашиваю я, – по-русски разговариваешь?
– Ну да! – говорит он. – Я же с тобой по-русски говорю.
Я долго смеялся.
Вообще, они – политические беженцы из Афганистана. Через Узбекистан перебежали в Россию и приехали в Москву. Торговали на рынке всякой бижутерией и снимали квартиру на Севастопольской. Это он мне и объяснял. Тут-то мы и начали дружить. Я называл их чурками небритыми, а они меня кукурузником. Смешно. Мы еще мало с ними общались, и мне буквально через пару недель жизни в Штатах везде слышался русский язык. Оно и понятно. Слух привыкал к чужому языку, да и сам обучаешься. Отец говорил, что скоро думать начну на английском. Бред, думал я. А на самом деле так оно и было. Привыкаешь к языку, постоянно на нем разговариваешь, и мысли уже автоматически приходят на чужом языке.
Спускаясь по лестнице с очередного урока, я слышу, как кто-то говорит на матерном русском. Это уже мне не казалось! Это были узбек Аслан и Юра. Конечно, армяне, узбеки, грузины – все были русскими. Так они себя называли. «Эй, пацаны! Вы русские, что ли?» – спросил я. А они: «Да». Ну, мы и разговорились. Подружились. С узбеком этим я не особо общался, конечно. А вот Юрик стал моим другом. Сейчас мы, конечно, редко с ним общаемся. Но… В общем, мы подружились.
Поначалу я везде ходил с ними. В школе там стандартно: завтрак и обед. Завтрак около 11-ти был, а обед – около часу. И длились они около часа. Мне было там всегда скучно и одиноко. До знакомства с ними я был один. В основном на этих переменах все сидят по расам – негры с неграми, латиносы с латиносами, иранцы со своими. По расам. Но русских, конечно же, очень мало.
Каждый день первого года был для меня,