В глубине зала, за столиком у стены, приметила она и одиноко сидевшего Ефремова Максима Константиновича. Он держал в руке бокал шампанского, но при этом абсолютно выпадал из всеобщего бесшабашного веселья. Взгляд его был мрачен и суров, и по всему его поникшему облику чувствовалось, что он не разделяет настроение зала. Вот уж действительно, – кто и тосковал по ушедшей навеки красавице Зинаиде Колосок, – так это он, чего нельзя было сказать о моментально утешившемся Зуеве.
Ломов, не меняя выражения лица, чуть задел её ногой под столом и указал глазами на столик неподалёку от них. Шубина слегка перевела лорнет: за столиком довольно развязно сидела молодая пара – до невозможности тощенький и смазливенький вертлявый молодой человек и такая же молодая же девица – между прочим, тоже весьма недурной наружности, в наряде которой Шубина отметила бьющую в глаза вульгарность. Девица смотрела на сцену высокомерным ленивым взглядом, презрительно поджав губы. Лицо чернявого красавчика показалось Вере Леонтьевне смутно знакомым – где-то совсем недавно видела она этот постоянно извивающийся скелетик! Она поднапрягла память, чтобы вспомнить, – кто же это такой? И через пару минут, наконец, вспомнила, – ну да, конечно, это именно его не так давно видела она в полицейском участке, когда арестованные картёжники сидели на скамье в коридоре в ожидании допроса. Это был Бубнов, про которого ей говорила Аннет. Он уже не однажды бывал побит за шулерство и обман при игре, и даже привлекался за мошенничество и запрещённые азартные игры, но, похоже, не прекращал и не собирался прекращать свои сомнительные занятия.
Уж слишком много в настоящее время развелось в стране всевозможных шулеров, то есть людей, живущих исключительно на доход от нечестной игры. Но что поделаешь! Азартные игры, игорные клубы, зачастую под самыми безобидными названиями, и казино существовали в России издавна. Не был исключением и игорный зал, который находился наверху, там тоже разгорались порой нешуточные страсти, когда проигрывались и выигрывались целые состояния. Чтобы хоть как-то обезопасить развлекательные заведения от карточных мошенников, в полиции России уже давно был составлен список всех особо заметных картёжников.
Вера Леонтьевна была немало удивлена, когда впервые увидела этот список. Подумать только, первым в нём был Фёдор Иванович Толстой, двоюродный дядя Льва Николаевича Толстого, а тридцать шестым по списку шёл ни кто иной, как величайший русский писатель и поэт Александр Сергеевич Пушкин! «Так вот почему», – поняла она тогда, – «во всей современной популярной литературе непременно присутствует какой-либо